Софья Андреевна Бахметева (в первом браке Миллер, во втором графиня Толстая; 1827, село Смольково, Пензенская губерния — 1895, Лиссабон)[к 1] — супруга писателя Алексея Константиновича Толстого. Поддерживала знакомство с многими известными деятелями искусств своего времени — Тургеневым, Достоевским, Фетом, Соловьёвым и другими. Тётка известного философа и поэта Д. Н. Цертелева.
Несмотря на то, что родилась в провинции, была очень образованна и обладала пытливым умом. Знала четырнадцать иностранных языков. Читала запоем, поглощала новинки европейской литературы и внимательно следила за отечественной словесностью.[3]В молодые годы у неё был роман с князем Григорием Николаевичем Вяземским, вследствие которого она забеременела. Мать Бахметевой предъявила обвинения князю, суть которых заключалась в том, что князь затягивал время с женитьбой на её дочери. Князь был вызван на дуэль. В результате дуэли, состоявшейся в 1847 году в Петровском-Разумовском, погиб брат Софьи, Юрий[4]. А 29 февраля 1848 года, вне брака, была рождена дочка, Софья Бахметева[5]. Во избежание слухов ребёнка оформили как племянницу, дочь брата Петра.
После смерти брата Софья Андреевна Бахметева не смогла выносить косых взглядов и косвенных упрёков в его гибели. Она покинула родовое имение Смольково и скоропалительно вышла замуж за Льва Миллера — племянника Екатерины Львовны Толстой, которая была матерью Фёдора Ивановича Тютчева. Лев — блестящий офицер-кавалергард, однако это не принесло счастья Софье. Супруги подолгу жили раздельно и мало общались[6].
В январе 1851 года Софья Миллер познакомилась на маскараде в Большом театре с И. С. Тургеневым и графом А. К. Толстым. Софья Андреевна была в маске и заинтриговала Тургенева и они условились о втором свидании. Иван Сергеевич взял с собой молчаливого Толстого за компанию. Увидев Софью без маски, Тургенев был сильно разочарован. Позже он скажет:
Несмотря на некрасивое лицо, у неё была красивая фигура и, кроме того, она была очень обаятельна и общительна. По словам современника, Софья Андреевна «была живым доказательством, что обаяние не нуждается в красоте. Черты лица её привлекательными не были, но умные глаза и умный тоже золотой голос придавали малейшему её слову что-то особенно завлекательное»[7]. Позже состоялась приятная беседа за чаем, в ходе которой Тургенев заскучал, а Алексей Константинович, напротив, был очарован. Вскоре он посвятил ей следующие строки: