«Бе́лый терро́р» в Росси́и — совокупность крайних форм репрессивной политики антибольшевистских сил во время Гражданской войны (1917—1922), включающих принятие органами власти репрессивных актов и их практическую реализацию в виде радикальных мер, направленных против представителей советской власти, большевиков и сочувствующих им сил. К «белому террору» относятся и репрессивные действия вне рамок какого-либо законодательства со стороны военных и политических структур антибольшевистских движений различного толка. Отдельно от этих мер Белым движением применялась система превентивных мер террора как акции устрашения по отношению к сопротивляющимся группам населения на контролируемых им территориях в условиях чрезвычайных обстоятельств.
Понятие «белый террор» вошло в политическую терминологию периода революции и Гражданской войны и традиционно применяется в современной историографии, хотя сам по себе термин является условным и собирательным, так как в антибольшевистские силы входили не только представители Белого движения, но и другие весьма разнородные силы.
Согласно общепризнанной точке зрения[1], в России понятие «белый террор» применялось для обозначения политики правительств Белого движения, демократических антибольшевистских правительств и иных контрреволюционных сил в стране, а также интервентов в ходе Гражданской войны, направленной на:
Ряд историков[2][3] полагает, что в отличие от «красного террора», провозглашённого большевиками как средства установления их политического господства, сам термин «белый террор» не имел ни законодательного, ни пропагандистского утверждения в Белом движении в период Гражданской войны. Историки признают, что белые армии не были чужды свойственной войне жестокости, однако считают, что «чёрные страницы» белых армий отличались принципиально от политики большевиков:
Ряд исследователей считает, что особенностью «белого террора» являлся его неорганизованный, спонтанный характер, что он не возводился в ранг государственной политики, не выступал в роли средства устрашения населения[2] и не служил средством уничтожения социальных классов или этнических групп (казачества, калмыков), в чём состояло его отличие от красного террора[4].
В то же время ряд российских историков указывает, что приказы, исходившие от высоких должностных лиц Белого движения, а также законодательные акты белых правительств свидетельствуют о санкционировании военной и политической властью репрессивных действий и актов террора в отношении большевиков и поддерживающего их населения, об организованном характере этих актов и о роли их для устрашения населения контролируемых территорий[5][6][7].