Великий постриг


«Великий постриг» — картина русского художника Михаила Васильевича Нестерова, созданная в 1897—1898 годах, четвёртая и самая значительная картина из цикла, посвящённому судьбе русской женщины, за которую он получил звание академика живописи.

Двинулось по обительскому двору новое шествие. Впереди попарно идут матери и белицы обеих певчих стай. Марьюшка всех впереди. За певицами матери в соборных мантиях и черный поп, низенький, старенький, седой, во всем иночестве и в епитрахили. Сзади его величавым шагом выступает Манефа. Она тоже в соборной мантии, игуменский посох в руке. Поднята голова, на небо смотрит она. За ней две старицы под руки ведут с ног до головы укрытую Софию. Идет она с поникшей головой, чуть не на каждом шагу оступаясь... По сторонам много чужих женщин. Мужчин ни одного, кроме попа.[1]

Здесь художник прослеживает дальнейшую судьбу героини прошлых картин цикла, не нашедшей свое счастье «в миру» и теперь ищущей забвения в лесной глуши старообрядческого скита. В большинстве предшествующих работ индивидуальный образ, воплощал главную идею художника, но здесь шествие состоит из множества фигур и каждая из них наделена своим характером и отношением к событию. И вместе с тем все фигуры даны в едином эмоциональном плане, каждая из них является прежде всего частью целого, выражает одну из граней общего настроения. Именно поэтому столь одинаков тип изображённых женщин и вместе с тем так разнообразны их чувства.

Девушки в белых платках ещё не монахини, но они уже у самой цели. Одна из них идёт уверенно впереди, полностью погрузившись в молитву и свою жертвенность. За ней следом идёт другая девушка, но без покорности судьбе, ее ещё не полностью отпустил мир и прежние привязанности. Рядом женщина, давно покорившаяся своей участи и принявшая постриг, а сбоку — девочка, кажется, не понимает происходящего в полной мере. За ними идут монахини разных возрастов, которые ведут под руки властную, статную женщину — это игуменья. Позади — часовня и тихо горящая лампадка в окне.

Подчиненность одной идее выражается и в пейзаже. Прямые и тяжеловесные объемы домов плотно обступают, ограничивают действие, замыкают в себе тонкие, тянущиеся кверху стволы деревьев. Берёзы своей печальной чистотой олицетворяют женскую душу, идущую в монашество, при этом весенний настрой природы несколько противопоставляется свершающимся событиям.

Подобная эмоциональная стилизация пейзажа, привела художника к декоративным принципам его решения; это находит свое продолжение в более поздних работах. Уже в следующем году в картине «Дмитрий, царевич убиенный» Нестеров доводит эту черту до крайности.