Городские обыватели


Городские обыватели — в законодательстве Российской империи состояние (сословие) городских жителей (известное также как городское состояние и под именем граждан). Термин «городские обыватели» также использовался для обозначения всех домовладельцев города без различия сословий; при этом зачастую использовалось словосочетание «настоящие городские обыватели» («Настоящие городские обыватели суть те, кои в этом городе дом или иное строение или место или землю имеют»).

Городские обыватели разделялись на пять сословных групп, учитываемых в отдельных разделах городовой обывательской книги:

В допетровской Руси городскими обывателями в их более позднем значении (но без использования названия) были купцы и чёрные городские люди, хотя кроме них жили в городах ещё и служилые люди.

До реформ Александра II городское состояние составляло нечто вроде особой корпорации, которой вверялось заведование городскими делами и хозяйством. Участие в городских выборах обусловливалось принадлежностью к одному из разрядов городского состояния. Лица дворянского или духовного звания могли иметь в городе собственность, нести различные повинности в пользу города, но, несмотря на это, не пользовались правом участия в городском управлении. Городской житель вообще и гражданин (или городской обыватель в особенности) были совершенно различными понятиями.

Выделение городского состояния из среды прочих городских обывателей, следы которого оставались в терминологии законов Российской империи до 1917 года, впервые появилось в Российском законодательстве с изданием городовой грамоты 1785 года и объяснялось стремлением Екатерины II создать в России, по примеру французского «третьего сословия», особое наследственное состояние, «средний род людей», в качестве торгово-промышленного класса населения. По взгляду императрицы, всякое общество непременно должно было состоять из трех групп: дворянства, среднего рода и хлебопашцев. На первом лежала защита отечества и участие в отправлении правосудия; занятие той или другой отраслью промышленности или торговли было бы несообразно с дворянским достоинством. Что касается крестьянина, то занятие торговлею и промыслами ему было «несвойственно, по той простой причине, что его жребий есть возделывать землю, плодами которой питаются всякого состояния люди».