Технический спирт — обычно технический этиловый спирт (обычно около 92 %), однако другие спирты (например, метиловый, изопропиловый) также могут называться техническими. Технический спирт используется при производстве лакокрасочной продукции, моющих средств, добавок к топливу, повышающих октановое число.
Денатурат (от лат. denaturatus — лишенный природных свойств, от de- — приставка, означающая отделение, удаление + natura — природа, естество) — технический спирт, в который добавлены специальные вещества, исключающие его потребление в пищевых целях; применяется для освещения, лабораторных и промышленных надобностей, в качестве топлива. Виды и количество добавок могут быть установлены законодательно. Для отличия от пищевого спирта в денатурат вводятся красители (например, метилвиолет), вещества с резко неприятным запахом и вкусом (пиридин, диэтилфталат, керосин). Денатурирующие добавки подбираются так, чтобы их отделение от этанола доступными методами было затруднено, и чтобы они по возможности чётко выявлялись соответствующими качественными реакциями.[источник не указан 436 дней] На этикетках потребительской тары с денатуратом имеется надпись «Яд» крупным шрифтом[1].
Денатурат в советское время стал наиболее распространённым среди некодифицированных (суррогатых) спиртных напитков, что отражено как в фольклоре, так и в авторской литературе, он ценился как наиболее «истинный» крепкий напиток. В фольклоре денатурат представлен как напиток потустороннего мира, в авторской литературе встречается квалификация денатурата и как сатанинского напитка, и как очищающего от проявлений дьявола[2][3].
Одно из первых описаний употребления денатурата в пищу имеется в романе «Угрюм-река» Шишкова: «господскому коньяку „Три звёздочки“» противопоставляется денатурат, именуемый «матросский коньяк „Две косточки“» (обыгрывается маркирование выдержки бренди количеством звёздочек, а ядовитых веществ — черепом и двумя скрещенными костями).[источник не указан 436 дней]
Употребление денатурированного спирта в качестве алкогольного напитка встречается в записных книжках Венедикта Ерофеева и является одной из значимых тем в его поэме «Москва-Петушки»[2][3].