Леони́д Саве́льевич (Сау́лович) Липа́вский (псевдонимы: Леонид Савельев, Л. Савельев;[1][2] 1904 — 1941) — советский писатель, философ и поэт. В 1920-х — 1930-х годах — участник и один из организаторов эзотерических содружеств поэтов, писателей и философов «Чинари» и ОБЭРИУ.
Родился в Санкт-Петербурге в семье врача-дерматолога, доктора медицины[3] Саула Минахимовича (Савелия Михайловича) Липавского (1871—1933)[4][5], выпускника Императорского Харьковского университета (1896) из екатеринославской еврейской купеческой семьи[6][7]; мать — Броха-Роза Самсоновна Липавская[8][9]. Сестра — Нина (в замужестве Федотова-Липавская, 1898 — начало 1940-х), учительница[10]. Дед — николаевский 1-й гильдии купец Минахим Вульфович Липавский, был занят в зерноторговле[11]. К 1915 году брак родителей распался и отец в дальнейшем жил отдельно от первой семьи.
Учился в Петербургской гимназии В. К. Иванова. В 1920 году (в 16 лет) поступил на педагогическое отделение факультета общественных наук Петроградского университета, в 1922 году получил диплом. Одновременно занимался санскритом в Институте живых восточных языков, опубликовал несколько лингвистических работ. Работал санитаром, преподавал обществоведение в школе, в 1923—1926 был воспитателем в школе для трудновоспитуемых детей. С 1926 года работал редактором в ГИЗе, затем в журнале «Костёр».
Начинал как поэт и детский писатель. В 1927 году вышла его книга для юношества «Немые свидетели» (переиздана в Детгизе в 1935 году)[12]. Был принят «подмастерьем» в «Цех поэтов» и печатался в его изданиях. Яков Друскин («Чинари») называет Липавского «не только поэтом, но и теоретиком» группы обэриутов, а также «руководителем и главой-арбитром их вкуса»,[13] В 1920-х—30-х годах чинари чаще всего собирались на квартире у Липавского и его жены Тамары Александровны (Мейер, 1903—1982)[14] на Гатчинской улице. Здесь в 1933—1934 годах Липавским были записаны позднее опубликованные «Разговоры», в которых участвовали Я. С. Друскин, А. И. Введенский, Н. А. Заболоцкий, Н. М. Олейников, Д. И. Хармс.
Придя к Липавскому случайно,
Отметил я в уме своём:
Приятно вдруг необычайно
Остаться с девушкой вдвоём.[15]
Главной причиной той роли, которую Липавский играл среди чинарей, Яков Друскин называет редкую способность, привлекавшую к нему многих, — умение слушать. «Уметь слушать» не равносильно умению молчать. «Уметь слушать» — это значит: иметь широкий кругозор, сразу же понимать, что говорит собеседник, причём иногда лучше и глубже, чем он сам. При том, что это отнюдь не значило похвал или лести. Любил Липавский немногих — и его любили немногие. Мнением его интересовались, с ним считались, но в то же время его побаивались. Он сразу находил ошибки и недостатки в том, что ему говорили и что давали читать. Он мог и прямо сказать, что плохое — плохо.[13]