Неофициальная литература (или вторая культура, альтернативная литература, нонконформистская литература, подпольная литература, неподцензурная литература, советская контркультура, андерграунд) — под этим названием объединяют представителей различных литературных течений в СССР 1950—1980-х годов (а иногда и раньше, как в случае «лианозовской школы»[1]), которые по соображениям политической и идеологической цензуры были вытеснены официальными властями из публичного литературного процесса или изначально выбирали стратегию дистанцирования от советской культуры.
Подпольное, неподконтрольное советским властям «андеграундное» существование неофициальной литературы в Советском Союзе было тесно связано с самиздатскими литературными альманахами, многочисленными конференциями[2][3], семинарами[4], подпольными и неофициальными литературными журналами Ленинграда[5], московским андеграундом (в том числе, московскими концептуалистами[6][7] или группой «Московское время»[8]), «харьковской школой[9], неофициальной литературой в других городах, например, в Екатеринбурге[10] или Ейске[11].
Политическая цензура после Октября 1917 и национализация всех полиграфических предприятий с первых дней существования советской власти [12] обеспечивали ограничение на свободное развитие и существование литературы. Политическая и идеологическая цензура периода Гражданской войны скоро распространилась на художественную литературу[13]. Постановление ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 года «О перестройке литературно-художественных организаций» и прошедший в 1934 году Первый Всесоюзный съезд советских писателей окончательно утвердили новый литературно-художественный канон, названный «социалистическим реализмом» в качестве единственно возможного и разрешенного творческого метода. Этот канон в равной мере определял как идеологическое содержание произведения, так и его формально-стилевые признаки. Все не вписывающиеся в него оказывались вне официального литературного процесса. Писатели подвергались репрессиям[14], их произведения не печатались, имена не упоминались, иначе как лишь в фельетонах или разгромных статьях, официальные советские критики их не замечали.
Поэтому некоторые писатели отказались от попыток войти в советскую литературу и распространяли свои произведения в рукописях или перепечатанными на пишущей машинке (что позднее получило наименование «самиздата»)[15], или устно, во время чтений в рамках узких дружеских кругов, подчас не имевших пересечения между собой.