Ньяль Торгейрссон или Ньяль сын Торгейра Голльнира (исл. Njáll Þorgeirsson, умер в 1011) — исландский законовед, один из инициаторов принятия христианства и правовой реформы начала XI века, один из центральных персонажей «Саги о Ньяле»[1].
Отцом Ньяля был Торгейр Голльнир сын Торольва, матерью была Асгерд, дочь херсира Аскеля Немого. Сага говорит, что именно Асгерд переселилась из Норвегии в Исландию и поселилась к востоку от Лесной реки[2]. Ньяль был женат на Бергторе дочери Скарпхедина и имел от неё трёх сыновей (Скарпхедина, Грима и Хельги) и дочерей: Торгерд, жену Кетиля из Леса, Хельгу, жену Палёного Кари. От Хродню дочери Хёскульда у него был внебрачный сын Хёскульд.
Сага сообщает, что Ньяль стал инициатором правовой реформы 1004 года, когда в Исландии помимо судов четвертей был введён новый, пятый суд. В современной науке принято считать, что роль Ньяля в этой реформе преувеличена[3].
Ньяль был хорош собой, но у него не было растительности на лице. Враги Ньяля использовали это, чтобы презрительно называть всю его семью «навознобородыми». Ньяль был мудрым человеком со способностями ясновидящего и несравненным знатоком законов. Он охотно давал советы всем, кто в этом нуждался, и неоднократно демонстрировал своё благородство по отношению к друзьям. Его дружба с Гуннаром сыном Хамунда занимает важное место в саге. Сыновья Ньяля убили любимого воспитанника отца — Хёскульда Белого Годи — и сделали его врагами самых могущественных людей в округе; тем не менее, когда враги уже подожгли дом, Ньяль отказался принять их предложение о пощаде и предпочёл погибнуть вместе с семьёй.
«Книга о заселении Исландии» говорит после упоминания Торгейра Голльнира: «Его сыном был Ньяль, которого сожгли в собственном доме», и даёт другую версию родословной Ньяля, согласно которой Асгерд дочь Аска (а не Аскеля) Лысого приходилась Ньялю не матерью, а бабкой[4].
Сцена сожжения Ньяля в саге имеет много общего со сценой сожжения на Мошкарном болоте, случившегося в 1253 году, в «Саге об исландцах»[6]. Поскольку последняя была записана раньше, чем «Сага о Ньяле», многие комментаторы считают, что события 1253 года повлияли на описание ситуации 1011 года[7].