Операция «Фруктовый сад»


Операция «Вне рамок» (ивр. מחוץ לקופסה‎ — «михуц ле-куфса»)[1], известная также как операция «Фруктовый сад»[2][3] (ивр. מבצע בוסתן‎, Mivtza bustan) — авианалёт израильских ВВС на предполагаемый ядерный реактор[4] в провинции Дейр-эз-Зор[5] в Сирии, проведенный сразу после полуночи (по местному времени) 6 сентября 2007 года.

Израильское и американское правительства ввели практически полную цензуру в новостях непосредственно после атаки, цензура продолжалась семь месяцев[6], Израиль рассекретил операцию лишь в марте 2018 года. Белый дом и ЦРУ впоследствии подтвердили, что американская разведка также обозначила место атаки как ядерный военный объект, хотя Сирия это опровергает[7][8]. Проведённое в 2009 году расследование Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) сообщило о доказательствах наличия на месте урана и графита, и пришло к выводу, что место атаки было необъявленным ядерным реактором. МАГАТЭ изначально не могло подтвердить или опровергнуть природу этого места, потому что, согласно МАГАТЭ, Сирия не смогла предоставить необходимое сотрудничество с инспекторами МАГАТЭ[9][10]. Сирия оспаривала эти обвинения[11]. Почти четыре года спустя в апреле 2011 года МАГАТЭ официально подтвердила, что это место было ядерным реактором[4].

После атаки Израиля[уточнить], последовали консультации на высшем уровне с администрацией Дж. Буша. После того как стало ясно, что США не хотят сами провести военную операцию, премьер-министр Эхуд Ольмерт решил соблюсти доктрину Бегина от 1981 года и в одностороннем порядке нанести удар для предотвращения развития сирийского ядерного оружия, несмотря на серьёзные опасения по поводу возможного сирийского ответа на этот шаг. В отличие от предыдущего использования доктрины Бегина против Ирака, авиаудар против Сирии не вызвал международный резонанс. Главная причина этому — в том, что Израиль сохранял полное и абсолютное молчание об авиаударе, а Сирия прикрыла свою активность на месте атаки и не сотрудничала в полной мере с МАГАТЭ. Международное молчание может быть молчаливым признанием неизбежности предупреждающих атак на «подпольные ядерные программы на ранних стадиях». Если это правда, доктрина Бегина несомненно сыграла большую роль в формировании глобального восприятия этой идеи[12].