Пантоми́ма (от др.-греч. παντό-μῑμος — пантомим (актёр, играющий с помощью одних телодвижений) ← др.-греч. παντ(ο), πᾶς — весь, целый + др.-греч. μῖμος — мим, актёр; подражание, воспроизведение) — вид сценического искусства, в котором основным средством создания художественного образа является пластика человеческого тела, без использования слов.
Наиболее известными фигурами в Европейской классической пантомиме были Батист Дебюро (XIX век), Марсель Марсо, Этьен Декру, Жан-Луи Барро, (все — Франция), Адам Дариус (США), Борис Амарантов, Леонид Енгибаров, Анатолий Елизаров (Россия).
В начале и середине XX века произошёл очевидный на сегодняшний день, досаднейший раскол в развитии и восприятии искусства пантомимы в Старом Свете и Северной Америке. В США само слово «мим» («mime») по сей день является если не «ругательным», то, по крайней мере, носит саркастический характер. В то же самое время в Европе, в России (и впоследствии, как ни парадоксально, — в СССР) пантомима была трансформирована в более синтетическое искусство и серьёзно использована в театре и в системе театрального образования такими титанами, как А. Арто, Б. Брехт, В. Мейерхольд, А. Таиров, М. Чехов, Ю. Любимов, Е.Гротовски, Е.Барба и многими другими)
В 1950-х годах, в Ленинграде, в ДК Промкооперации (позднее переименованном в ДК Ленсовета) Рудольф Славский создал первую в СССР студию пантомимы, из которой вышли В. Полунин (театр «Лицедеи»), Б. Агешин, Н. Самарина, А. Елизаров и другие. Так же эта студия сильно повлияла на творчество Роберта Городецкого (театр «Лицедеи»). На основе опыта работы в студии Славский опубликовал книгу «Искусство пантомимы» (1962, переведена на несколько языков).
В 1960-х в Польше, Чехословакии и Прибалтийских Республиках СССР появился феномен театра пантомимы, наиболее значимыми деятелями которого были Генрик Томашевский (Вроцлав, Польша), Ладислав Фиалка (Прага, ЧССР), и, наиболее значимый — Модрис Тенисон (Каунасский Театр Пантомимы, Литовская ССР). М. Тенисон, художник-график, дал искусству пантомимы новую энергетику, в результате которой само действо в его постановке уже почти ничто не связывало с традиционной пантомимой. Единственным и непреложным качеством, «удерживающим» его искусство в максимальном приближении к «пантомиме», был факт, что слово и звук (не путать с музыкальным сопровождением!) по-прежнему оставались табу. Но в отличие от классической пантомимы, краеугольным камнем которой является дивертисмент, состоящий из до блеска отточенных миниатюр (преимущественно комического свойства), в театрах, указанных выше (и в особенности в театре М. Тенисона) зритель сталкивался с цельным, продолжительном действом, базированным на цельном сюжете, преимущественно аллегорического свойства.