«После́дние страни́цы из дневника́ же́нщины» — повесть В. Я. Брюсова, впервые опубликованная в журнале «Русская мысль», 1910[1], и позднее вошедшая в книгу «Ночи и дни. Вторая книга рассказов и драматических сцен», — М., 1913, стр. 1 — 59[2].
Муж молодой женщины, автора дневника, был найден убитым в кабинете. Героиня пытается продолжить привычную жизнь, балансируя между двумя любовниками, однако её вдовство и свобода только усложняют их отношения. Один из любовников признается в убийстве мужа, другой кончает с собой, не вынеся сознания, что боготворимая им женщина делит свою благосклонность между ним и его соперником. В конце повести измученная всем произошедшим героиня уезжает на юг Франции в обществе младшей сестры, влюбленной в нее.
Повесть вызвала множество критических отзывов. Говоря об образе главной героини А. Закржевский писал: «Здесь Брюсов проник в то святое святых, о котором знает только женщина, здесь его психологический анализ помог ему нарисовать такой законченный, такой яркий и живой образ женщины, какой нам едва ли случалось встречать за последнее время!..» [3] С другой стороны, Е. Колтоновская сочла что образ — искусственен и противоречив, а характерное для героини спокойствие — результат того, что Брюсов наделил её собственной (мужской) психологией[4]. Об аналогичном растворении автора в героине писал и К. Бальмонт: «Ай-ай, ах-ах, ой-ой, мне больно. Где же Валерий Брюсов? Или его больше нет?»[5].
И. Александровский[6] видел связь сюжета с делом Марии Николаевны Тарновской, чей жених, застраховавший свою жизнь в полмиллиона франков в её пользу, был убит её любовником, юношей Наумовым. Вдохновителями убийства были сама Тарновская и второй её любовник, адвокат Донат Прилуков. Сам Брюсов подобного сходства не видел[7].
Другие критики отмечали, что в повести сочетаются «классическая строгость языка, искусное распределение повествовательного материала и внешняя занимательность фабулы»[8], что в ней «сказалось уменье Валерия Брюсова художественно-четкими штрихами рисовать интересные по концепции образы»[9] и обращали внимание на «совершенство формы, на её чрезвычайно отчетливый рисунок, обилие подробностей, строго подобранных для того, чтобы сосредоточить внимание читателя на одном пункте, и сильно отчеканенный язык. Это — реализм в лучшем смысле слова»[10].
Номер журнала «Русская мысль», в котором была опубликована повесть, подвергся аресту по обвинению в безнравственности[2]. Сам Брюсов с подобной оценкой «Последних страниц» не соглашался: «Все последние романы Арцыбашева, Каменского и всех, иже с ними, а частью также и Куприна, переполнены такими сценами, перед которыми моя повесть — верх скромности и целомудренности»[11] Судебное преследование вскоре было прекращено[2]. Критик С. А. Венгеров, разбирая повесть в статье «Литературные настроения 1910 года», писал, что Брюсов «и прежде в эпоху „дерзаний“ и всяческой разнузданности был чрезвычайно силен тем, что о самых скользких сюжетах умел говорить просто и без подмигивания»[10].