Григорий Максимович Походяшин (ок. 1760 — 1820) — российский масон, сподвижник Николая Ивановича Новикова, московский благотворитель. От своего отца, Максима Михайловича Походяшина, унаследовал многомиллионное состояние, которое полностью потратил на помощь нуждающимся и просветительские мероприятия Новикова, умер в бедности.
Родился в семье верхотурского купца. Был младшим ребёнком, у него было два брата: Василий и Николай (иногда упоминается ещё один брат, Михаил[1]). Их отец вместе с братьями занимался в Верхотурье извозчицким помыслом и торговлей. Скопив первоначальный капитал, открыл в 1740 году винокуренные заводы, в 1752 году записался в верхотурские купцы, держал местный винный откуп, затем занялся откупами в других местах Сибири. С 1755 года занялся горным производством, открыл заводы, занимался изысканием медных и железных руд. Приобретя значительное состояние, в 1777 году причислился в купечество первой гильдии своего родного города[2].
Дети Походяшина-старшего воспитывались в дворянской традиции. Для образования им были наняты учителя, обучавшие сыновей купца на дому. Для Николая и Григория отец избрал военную карьеру[3]. Григорий Максимович Походяшин в 1774 году поступил в лейб-гвардии Преображенский полк солдатом, в 1783 году дослужился до поручика, в 1786 году — до капитана. В отставку вышел рано, в звании премьер-майора. Поступил на гражданскую службу, имел чин надворного советника[2][4].
К 1780-м годам Николай и Григорий Походяшины (старший брат Василий рано умер) благодаря военной службе получили потомственное дворянство Пермской губернии[3][5][6].
Будучи молодым офицером, Походяшин был принят в масоны в Санкт-Петербурге Георгом Розенбергом. В 1785 году, приехав в Москву, познакомился через известного масона Фёдора Петровича Ключарёва с Николаем Ивановичем Новиковым. Вскоре после этого уехал из Москвы, а по возвращении был принят в «Теоретический градус» и сделался усерднейшим почитателем масонов, в особенности Новикова. Выдающаяся личность последнего произвела на Походяшина такое впечатление, что он исполнился к нему чувством, близким к благоговению[2].