Презу́мпция психи́ческого здоро́вья[1] (презу́мпция психи́ческой норма́льности[2]) — понятие, подразумевающее, что состояние психического здоровья не должно доказываться; лицо следует считать психически здоровым до тех пор, пока не будет собрано достаточно фактов, свидетельствующих о болезненном характере изменения его психики[1]. Принцип презумпции психического здоровья вытекает из норм международного права[3].
Принцип презумпции психического здоровья не позволяет выходить на диагноз тяжёлого психического (или иного) расстройства, пока не исследованы версии психического здоровья или нарушений более лёгкого уровня. Суть данного принципа состоит в защите пациента от возможной диагностической ошибки и назначения жёсткого лечения, когда этого можно избежать. Согласно принципу, всегда существует по меньшей мере две версии, между которыми необходимо проводить дифференциально-диагностический анализ, и даже в случае равных доводов следует склоняться к той версии, которая менее травматична для пациента[4].
В судебно-психиатрической практике презумпция психического здоровья подразумевает, что лицо должно считаться вменяемым (дееспособным) до того момента, пока на основании заключения судебно-психиатрической экспертизы не будет установлена как юридический факт невменяемость (недееспособность) конкретного лица[5]. В российском праве признание лица недееспособным осуществляется судом[6] на основании судебно-психиатрической экспертизы лечебно-диагностического учреждения.
Понятие «презумпция психического здоровья» было введено в судебную психиатрию в Англии в 1843 году в связи с рассмотрением дела M'Naghten, который страдал бредом преследования и пытался совершить преднамеренное убийство. Это дело положило начало правилу M'Naghten, при формулировании которого четырнадцать из пятнадцати судей пришли к выводу, что «каждый человек презюмируется психически здоровым и владеющим в достаточной степени рассудком, чтобы быть ответственным за своё преступление, пока противоположное не будет удовлетворительно доказано»[1].
Понятие презумпции использовалось в судебной психиатрии в дореволюционной России. Так, В. Х. Кандинский говорил о невозможности изначального предположения о наличии душевной болезни, поскольку «здоровье есть правило, а болезнь — исключение». Психиатры отмечали и ещё одну сторону принципа презумпции: на II съезде отечественных психиатров, проходившем в Киеве в 1905 г., П. Д. Максимов указывал, что «при требовании заключения о состоянии умственных способностей подсудимого существует презумпция, что данное преступное деяние совершило именно то лицо, о котором даётся заключение, и что квалификация преступных деяний сделана судебным следователем правильно. Такая презумпция ставит эксперта в тяжёлое положение»[1].