«Стёпка-растрёпка» (нем. Struwwelpeter, букв. «Неряха Петер») — сборник из десяти назидательных стихотворений, написанных франкфуртским психиатром Генрихом Гофманом для своего сына в 1845 году. Сборник стал одной из первых в истории детских книжек с картинками.
Назидания в «Штрувельпетере», призванные отучить детей от вредных привычек, облечены в устрашающую, а иногда и просто кровожадную форму, напоминающую садистские стишки и «вредные советы» советского времени — «своего рода педагогический театр ужасов»[1]. Например, девочка балуется со спичками — и скоро от неё остаётся только горстка золы; маленький Каспар отказывается есть суп — и на пятый день умирает от истощения; другой мальчик сосет пальцы — их ему отсекает ножницами портной.
Сборник приобрёл огромную популярность и впоследствии стал источником многих подражаний и пародий. Художественную форму, представленную в книге, позднее обыгрывали в своих произведениях и серьёзные авторы, как, например, У. Х. Оден в «страшных» балладах Miss Gee и The Two.
В России первый перевод книги вышел в 1849 году без указания издателя, а затем в 1857 году переиздан в издательстве М. Вольфа и до 1917 года выдержал множество изданий. Автор перевода неизвестен; иногда перевод приписывался Д. Минаеву, что крайне недостоверно, учитывая его возраст. Иллюстрации были изменены, художники — Е. В. Гогенфельден и Л. Бонштедт. Книга издавалась большими тиражами, в том числе издательством Сытина.
В русском переводе немецкие имена большинства детей были изменены на русские — так, неряха Петер стал «Стёпкой-растрёпкой», игравшая со спичками Паулинхен — Катенькой, Ганс-ротозей — Андреем, а злой Фридрих — Федей[2], однако не хотевший есть Каспар в русском переводе стал Фрицем.
Александр Бенуа в книге мемуаров обстоятельно описывает свои впечатления от этой книжки, которая, по его словам, «забракована специалистами в качестве антипедагогической»[3]. Самуил Маршак в своей статье «Воспитание словом» приводит русский текст «Стёпки-растрёпки», сравнивая его со стихотворением Алексея Плещеева «Птичка» и делает вывод: «Автор „Стёпки-растрёпки“ и его русский переводчик лучше знали детей, чем хрестоматийный Плещеев. Не знаю, удалось ли Плещееву разжалобить своими стихами о бедняке и птичке хоть одного ребёнка, но я совершенно уверен в том, что автор и переводчик „Стёпки-растрёпки“ добились своей цели — распотешили покупателя вовсю. Добились они этого подходящим сюжетом, бойким ритмом, живой интонацией».[4]