О́бруч, хулахуп — спортивный снаряд в виде тонкого кольца большого диаметра. Используется в художественной гимнастике, цирковом искусстве, жонглировании, огненном шоу и даже фитнесе.
Спортивный обруч изобрёл Ричард Кнерр (англ. Richard Knerr), один из основателей американской компании Wham-O. О бамбуковом кольце, использовавшимся австралийскими физкультурниками для тренировок, Кнерру и его компаньону Артуру Мелину рассказал один из их друзей, после чего они разработали собственную версию, хотя ни разу не видели оригинала[1].
Первые испытания обруча прошли в начале 1958 года в начальной школе города Пасадены — партнёры пообещали детям подарить обручи, если они научатся хорошо их крутить. Для популяризации Кнерр и Мелин велели сотрудникам Wham-O при воздушных перелетах брать с собой обруч в самолёт, чтобы люди вокруг спрашивали, что это такое.
В апреле 1958 года люди выстраивались в длинные очереди перед магазинами, чтобы получить заветную вещицу. Фирма стала производить 20 тыс. обручей в день на заводах в семи странах. Поскольку запатентовать обруч не удалось, достаточно быстро появились товары-подражатели. По данным Wham-O, за четыре месяца было продано 25 млн обручей, а за год порядка 100 млн. Фирменные обручи стоили 1 доллар 58 центов, что довольно много для того времени. К осени 1958 года рынок по большей части оказался насыщенным и продажи пошли на убыль[2].
Идея обруча даже на тот момент была далеко не нова. Так, например, при раскопках в северных оазисах Египта были найдены окаменелые обручи, которые помещались в могилу египетских сановников вместе с домашней утварью и забальзамированными рабами. В Британском музее есть ваза, на которой изображён атлет с обручем, который по своим масштабам очень напоминает современный обруч.
У Плутарха в жизнеописании Агесилая есть известный кусочек о «круглом обруче», который довольно широко был распространён в некоторых регионах древнего мира — там его делали из виноградной лозы: «Агесилай отличался в то же время таким послушанием и кротостью, что все приказания выполнял не за страх, а за совесть: его более огорчали упрёки, чем трудная работа. Красота его в юные годы делала незаметным телесный порок — хромоту. К тому же он переносил её легко и жизнерадостно, всегда первым смеялся над своим недостатком и этим как бы исправлял его. Ловкость же его в обращении вокруг тела обруча была настолько велика, что никто из мальчиков не мог состязаться с ним в этом деле».