Первое свидетельство об Эге в современных ему документах датировано 27 марта 616 года, когда он среди других знатных лиц Франкского государства был упомянут в завещании епископа Ле-Мана Бертрама. Королём Дагобертом I Эга был назначен главным советником монарха по делам Нейстрии, которой монарх лично управлял в 629—639 годах. Область обязанностей Эги из-за недостатка документов точно не может быть установлена, однако известно, что в последние годы правления Дагоберта I он был наиболее приближённым к королю лицом[3]. Возможно, в конце 630-х годов полномочия майордома Нейстрии Гундоланда были значительно урезаны в пользу Эги, хотя тот и сохранил за собой свою должность[2]. Возможно, Эга был наделён королём полномочиями главы государственного фиска. По словам Фредегара, «именно по его совету, а не по приказам Дагоберта, творились несправедливости в управлении казной Бургундии и Нейстрии»[4]. Об особом положении Эги при дворе Дагоберта I сообщал и Иона из Боббио. Этот автор также писал, что в это время Эга находился во враждебных отношениях с монашеской общиной Люксёя[1][5][6].
В самом начале 639 года Эга получил пост майордома Нейстрии, став здесь преемником скончавшегося Гундоланда. Вскоре после этого, 19 января, умер и король Дагоберт I. На смертном одре этот монарх поручил Эге заботу о своей жене Нантильде и ещё несовершеннолетнем младшем сыне Хлодвиге II, получивших в правление Нейстрию и Бургундию. Эга присутствовал на разделе королевской сокровищницы, произведённом в Компьене между Нантильдой и Хлодвигом II, с одной стороны, и старшим сыном скончавшегося короля, правителем Австразии Сигибертом III, с другой. Хотя здесь находились и другие знатные лица, включая архиепископа Кёльна Куниберта и майордома Австразии Пипина Ланденского, вероятно, именно Эга был главным распорядителем церемонии. Под контролем майордома Нейстрии и Бургундии сокровища Дагоберта I были разделены на три равные части и переданы франкским правителям и вдовствующей королеве[1][2][4][6].
Фредегар высоко оценивал дарования Эги. Хронист писал о нём как о человеке, превосходившем других лиц в решительности, благоразумии, знатности и богатстве, а также подчёркивал его внимательность к правосудию. Хотя хронист и обвинял майордома в скупости, но в то же время сообщал, что тот возвратил многим прежним владельцам их имущество, конфискованное при короле Дагоберте I[1][4].