Вторая софистика (или новая софистика) — одна из эпох софистики, главными представителями которой были Лукиан Самосатский и Флавий Филострат. Датировать период принято от начала второго века («золотой век» Антонинов) и до конца века четвёртого. Представителями второй софистики обычно считают тех философов, которых в своей книге «Биография софистов» упоминал Филострат. Некоторые исследователи полагают, что вторая софистика уходит корнями в начало I века н. э. За эпохой новой софистики последовал так называемый период третьей софистики, или византийской риторики (V век).
Представители второй софистики отличались особым тщеславием, поскольку мудрствование в их век почиталось очень высоко, римские правители всячески поощряли софистов[1]. Например, Элий Аристид говорил, что ему во сне явился бог, который объявил ему, что он равен гением Платону и Демосфену (Для второй софистики вообще характерно появление «вторых» Демосфенов и Платонов[2]). А Апулей хвалился своей многосторонностью, по его словам, он испил в Афинах из многих чаш, вкусил прекрасный напиток поэзии, чистый — геометрии, нектар философии[3]. Апулей говорил, что он с одинаковым усердием трудится на ниве девяти муз, подобно тому как Эмпедокл создавал поэмы, Платон — диалоги, Сократ — гимны…
В 146 году до н. э. Эллада стала зависимой от Римской империи. Постепенно греческая культура все более тесно переплеталась с римской. Это касалось не только литературы, но и музыки, архитектуры, даже в религиозных вопросах влияние Греции на тот момент было огромно и распространялось на большую часть империи. В I и II веках н. э. в Греции и в Риме возникли предпосылки для возрождения ораторского искусства и вообще системы образования, этот всплеск во многом связан с переплетением обеих культур. В Риме стала поощряться учёба в Афинах и других греческих городах, что позволило греческим философам почувствовать большую свободу и уверенность в своих силах, так как учёные греки стали считаться почетной частью общества империи, но сохраняли свою культурную самобытность. Развитие же философской мысли в Риме позволяло римлянам причислять себя к наследникам древней философии Греции. Таким образом, вторая софистика позволяет говорить о появлении греко-римской культуры[4]. Знание двух языков в этот период становится важным признаком образованности[3].