Герберт Уэст (англ. Herbert West) — персонаж рассказа «Герберт Уэст — реаниматор» (1922) Говарда Лавкрафта, а также последователей «Мифов Ктулху». Уэст великолепный учёный и изобретатель специфического раствора или реагента, который при введении в мёртвый организм способен его оживить. Учился в медицинской школе Мискатоникском Университете в Аркхеме.
В 2013 году Уэст в исполнении Джеффри Комбса был выбран журналом «Empire» как 42-й по величине персонаж в фильмах ужасов, назвав его «одним из величайших безумных ученых кинематографа». Когда список был обновлен в 2020 году, Уэст занял 43-е место[1][2][3].
Взгляды Уэста исходили из механистического понимания природы жизни. Лишь зрелость помогла ему понять «хроническую умственную недостаточность профессоров и докторов» — потомков истовых пуритан, уравновешенных, честных, мягких и добросердечных, но всегда ограниченных, нетерпимых, слепо преданных традиции и не видящих дальше своего носа. К их несовершенным и возвышенным характерам, чьим главным пороком является трусость, с возрастом относишься терпимее; впрочем, они стали всеобщим посмешищем в наказание за их интеллектуальные грехи: приверженность птолемеевой системе, кальвинизм, антидарвинизм, антиницшеанство, cаббатианство.
Когда Уэст воскресил мертвеца, омерзение и ужас нельзя было передать словами. Меня и теперь бросает в дрожь при мысли о случившемся, пожалуй даже сильнее, чем в тот раз, когда Уэст пробормотал: «Черт побери, труп был недостаточно свежим!». В следующий раз Уэст убил тварь из пистолета. Странно шесть раз подряд палить из револьвера, когда хватило бы и одного выстрела, но в жизни Герберта Уэста многое было странным. К примеру, не так уж часто молодому врачу, выпускнику университета, приходилось скрывать причины выбора дома у кладбища. Когда Уэст вспоминал о своих неудачах, об отвратительных тварях, оживших в результате опытов над недостаточно свежими трупами, его охватывал страх. Некоторые из этих монстров остались в живых — и когда Уэст думал о встрече с ними, теоретически возможной, но абсолютно невероятной, — то в глубине души содрогался, несмотря на внешнее спокойствие.
Меня обуревало любопытство относительно того, что принято называть «душой» и то какими тайнами может поделиться с нами восставший из мертвых, и что он мог видеть он в недостижимых сферах? В основном, я разделял материалистические взгляды моего друга. Когда я говорю, что страх Уэста перед своими созданиями был смутным, я прежде всего хочу подчеркнуть сложную природу этого чувства. Отчасти его страх был вызван просто знанием о существовании безымянных монстров, а отчасти — пониманием опасности, которую они могли бы представлять для него при определенных условиях.