Иехезкель (Хацкель) Моисеевич Добрушин (10 декабря 1883, Мутин, Кролевецкий уезд, Черниговская губерния, Российская империя — 11 августа 1953, станция Абезь, Коми АССР) — еврейский критик, поэт, драматург, переводчик, фольклорист, педагог, театральный деятель. Профессор (1948). Писал на идише.
Родился в семье состоятельного лесоторговца Моисея Хацкелевича Добрушина (1853—?) и Фени Залмановны Добрушиной (1857—?). Получил традиционное еврейское и светское русское образование у частных учителей. В 1902–1909 годах жил в Париже, возглавлял местную организацию сионистов-социалистов, учился в Сорбонне (факультет права). Тяжело заболев, вернулся домой. В 1909–1919 годах жил преимущественно в Киеве, с 1920 года — в Москве. В 1917 году вступил в Объединенную еврейскую социалистическую рабочую партию, участвовал вместе с Д. Бергельсоном в создании Идише култур-лиге, в 1918–1919 годах был председателем Художественной секции культур-лиги. Эта организация ставила перед собой задачу использования многовековой еврейской культуры для строительства современной идиш-говорящей нации. «Киев оказался центром еврейского национализма и идишизма, с сильным влиянием сионистов-социалистов, мечтавших об «идиш-говорящем» еврейском государстве вне Палестины»[1].
Был соредактором и участником сборников «Эйгнс» (1918–1920), «Ойфганг» (1919). Соредактор и автор литературно-художественного журнала «Штром» («Поток»). В феврале 1922 года в Москве вышел 1-й номер журнала. Его обложку сделал М. Шагал. На последней странице редакторы (Н. Ойслендер, И. Добрушин, А. Кушниров) выступили с программным заявлением: анонсировалось сотрудничество в журнале «лучших еврейских писателей, поэтов, художников Москвы, Киева, Варшавы, Берлина, Нью-Йорка», призывались к участию все авторы независимо от места проживания. Редакторы осознавали еврейскую культуру как всемирную. На критику после выхода журнала редакция «Штрома» ответила новым программным заявлением. В нем не упоминалось ни о Пролеткульте, ни о «пролетарской» литературе. Редакция отказалась проводить жесткий водораздел между советской и зарубежной еврейской культурой, применяя понятия «наша российская» и «наша нероссийская» культура. «Штром» помнит, что вначале было слово. Краеугольный камень во всех областях искусства — это ответственное художественное слово». Апеллируя к народной традиции в строительстве новой культуры, редакция отказывалась от «плакатной литературы, уже сказавшей своё слово». Авторы предостерегали от «ригористско-драматической борьбы мнений», чтоб не оперившиеся литераторы «не погибли в [её] огненном дыхании»[2]. В 1924 году это последнее независимое еврейское издание в СССР было закрыто.