«Зелёная полоса́» — картина Ольги Розановой 1917 года; одно из самых известных полотен русского авангарда, шедевр беспредметной живописи XX века[1][2]. Значение «Зелёной полосы» для мирового авангарда сопоставимо со значением «Чёрного квадрата»[3][4], но в отличие от картины Малевича «Зелёная полоса» пережила вместе со своим автором почти полное забвение, продолжавшееся до 1970-х годов. Картина написана Розановой незадолго до ранней внезапной смерти, в период перехода от супрематизма к цветописи. Полотно вышло за пределы не только супрематизма, но всех существовавших на тот момент направлений авангарда, предвосхитив дальнейшее развитие абстрактного искусства.
В 1916—1917 годах Ольга Розанова, участница общества Супремус, последовательная сторонница супрематизма, начала разрабатывать собственную теорию цвета, в которой она отталкивалась от супрематизма Казимира Малевича. Эта художественная и теоретическая работа привела её к открытию цветописи, которую она также называла «преображённым колоритом»[5].
Если сама Розанова выводила цветопись из супрематизма, то стоявшая в жёсткой оппозиции Малевичу Варвара Степанова, признавая принадлежность Розановой супрематизму, писала в 1919 году по следам посмертной персональной выставки художницы:
…Супрематизм Розановой противоположен супрематизму Малевича, который строит свои работы на композиции квадратных форм, в то время как Розанова — на цвете <…> У Малевича цвет существует только для того, чтобы отличить одну плоскость от другой, — у Розановой композиция служит для выявления всех возможностей цвета на плоскости. В супрематизме она дала супрематизм живописи, а не квадрата. Особенно интересна комната [на выставке], где собраны её супрематические произведения и вещи последнего периода. Здесь цвет не играет, как в предыдущих периодах, блеском своих граней, а обнажён до последнего предела. Строения картин основаны здесь на цветовых взаимоотношениях[6].
Одна из ведущих исследователей творчества Ольги Розановой, Нина Гурьянова, выделяет главное отличие подходов Малевича и Розановой к беспредметности: Малевич оперировал понятием краска, под которым подразумевал «вещественность и конкретную материальность красочного пигмента как главного выразительного средства (наряду с формой и линией)», Розанова — понятием цвет, который для неё «не инструмент, а универсальная цель, к которой стремится художник, используя все подручные выразительные средства». В этом Розанова была намного ближе к Василию Кандинскому с его идеей «отвлечённого», символического цвета, чем к Малевичу[7]. Гурьянова выводит поздний розановский супрематизм и цветопись из попытки «соединить интуитивизм, духовное мистическое начало теории цвета Кандинского с утопической философией формы и пространства у Малевича»[8].