Лихой человек или «ведомый лихой человек», а также просто «ведомый» — с конца XV века и примерно до начала XVIII века обозначение профессиональных преступников, в том числе неоднократно совершавших преступления.
Впервые термин «лихой человек» появляется в Судебнике 1497 года (ст. 8, 9, 13, 39, 43). Как отмечает Н. В. Власьев, это новое понятие для российского уголовного права. Ранее ни в одном источнике не обнаружено подобного обозначения[1]. Потребность в отделении «лихих людей» от «добрых», скорее всего, возникла вследствие роста преступности, наблюдавшегося в конце XV века и, особенно в середине XVI века, и необходимости борьбы с ней в условиях объединенного российского государства[2]. Статус «лихого человека» влек за собой применение смертной казни. Имущество, оставшееся после казни лихого человека, шло на возмещение вреда пострадавшему от преступления (истцу). При этом ст. 8 Судебника специально подчеркивает невозможность отмены смертной казни для «лихого человека» и передачи обвинённого, при отсутствии у него имущества, истцу для отработки долга.
Облихование, то есть процедура отнесения того или иного человека к лихим, позволяло не выяснять конкретных обстоятельств совершения преступления этим человеком, а признание его лихим основывалось на показаниях «добрых людей». Виновность оговоренного подтверждалась не представлением доказательств, а крестным целованием (присягой) оговаривающих, которыми должны были быть 5-6 людей «добрых христиан» или «детей боярских» (см. статьи 12-13)
В 1530-х годах рост числа «лихих людей» и их жестокость в совершении преступлений привели к тому, что местному населению давалось право самостоятельно бороться с преступниками. Для этого была введена выборная должность губного старосты, целью которого и стала борьба с лихими людьми и разбоями, ими совершёнными. Губные грамоты предоставляли губным старостам право не только ловить и пытать лихих людей (в Судебнике 1497 года о пытках лихих людей не говорилось) с целью получения информации о преступлениях, ими совершённых, но и казнить их. Постепенно возрастает значение повального обыска в процедуре облихования, суть которого сводилась на тот момент к допросу и содействию в сыске преступника всех жителей той или иной местности[3].
Закрепилась тенденция, связанная с тем, что по отношению к «лихим людям» важно было не конкретное выяснение обстоятельств совершённых ими преступлений, а выяснение фактической принадлежности лица к «ведомым лихим». Процесс облихования был более детализирован (ст. 52, 56, 57, 59, 60, 61, 71) в Судебнике 1550 года.
В статье 52 Судебника указывается, что если обвиняемого назовут лихим человеком, следует его пытать. Если скажут, что он добрый, надо дело вершить по суду. Одного облихования, как было в ст. 13 Судебника 1497 года, недостаточно, и облихованный подлежал пытке.