Марк Анто́ний Ора́тор (лат. Marcus Antonius Orator; родился в 143 году до н. э. — убит в 87 году до н. э., Рим, Римская республика) — древнеримский политик и оратор, консул в 99 году до н. э., цензор в 97 году. В 101—100 годах до н. э. вёл борьбу с пиратами Восточного Средиземноморья и создал базу для новой римской провинции Киликия. Первым из своего рода достиг консульства, благодаря чему его потомки занимали видное положение в Риме I века до н. э. Так, внук Марк Антоний стал одним из триумвиров и фактическим правителем Рима.
Антоний был самым видным оратором своей эпохи (наряду с Луцием Лицинием Крассом). Он участвовал в ряде громких судебных процессов, в том числе и политических. В 90-е годы он защищал ряд приверженцев Гая Мария, чьей поддержкой, видимо, пользовался. Но позже он перешёл на сторону врагов Мария и поэтому, когда последний занял Рим в ходе гражданской войны (87 год до н. э.), Антоний стал жертвой террора.
Марк Антоний принадлежал к старинному плебейскому роду, который согласно источникам времён Поздней республики возводил свою родословную к Антону, одному из сыновей Геракла[3][4]. Тит Ливий упоминает принадлежавших к этому роду децемвира (450—449 годы до н. э.)[5], военного трибуна с консульской властью (422 год)[6] и начальника конницы при диктаторе (334—333 годы)[7]. При этом до I века до н. э. среди Антониев не было ни одного консула, и их положение в составе римского нобилитета характеризуется в историографии как «незавидное»[8].
Согласно консульским фастам, у отца и деда Марка Антония Оратора был тот же преномен — Марк[9]. Возможно, консул 99 года был сыном или внуком народного трибуна 167 года до н. э.[10]
Дата рождения Марка Антония высчитывается по сообщению Цицерона о том, что Луций Лициний Красс, родившийся в консульство Квинта Сервилия Цепиона и Гая Лелия, был на три года моложе[11]. Таким образом, Антоний родился в 143 году до н. э[10]. Ещё в молодости он снискал себе известность обвинительными речами[12]. Первой ступенью в его политической карьере стала квестура 113 года[13]; Антоний провёл этот год в Азии, причём ещё на пути в Брундизий он получил от претора Луция Кассия вызов в суд по обвинению в инцесте. Согласно закону Меммия, квестор мог избежать суда как человек, «отсутствующий по государственным нуждам», но он предпочёл вернуться в Рим, доказать свою невиновность и продолжить путь в провинцию[14]. Годом позже, уже вернувшись в родной город, Антоний привлёк к суду консуляра Гнея Папирия Карбона по неизвестному обвинению, и тому пришлось покончить с собой, приняв сапожные чернила[15]. При этом в советской «Истории римской литературы» высказывается предположение, что за обвинением не стояли какие-либо идеологические противоречия и Антонием двигало только желание прославиться[16].