Публий Антистий


Пу́блий Анти́стий (лат. Publius Antistius; около 123 — 82 гг. до н. э., Рим) — римский политический деятель и оратор, народный трибун 88 года до н. э., тесть Гнея Помпея Великого. Помешал Гаю Юлию Цезарю Страбону Вописку получить консулат на 88 год до н. э. Стал одной из последних жертв марианского террора.

Публий Антистий принадлежал к незнатному плебейскому роду. Антиковед Г. Самнер датирует его рождение приблизительно 123 годом до н. э[3]. По словам Марка Туллия Цицерона, Публий начал свою карьеру как оратор и прошёл через «многие годы безвестности, когда все его презирали и даже высмеивали»[4]. Наконец, он добился избрания народным трибуном на 88 год до н. э[5][6]. Совместно с одним из коллег, Публием Сульпицием, Антистий сразу после принятия полномочий вмешался в ход консульских выборов. Трибуны выступили против одного из кандидатов, Гая Юлия Цезаря Страбона Вописка, который хотел получить консулат, минуя обязательную промежуточную ступень — претуру. В развернувшихся дебатах, по словам Цицерона, «доводы Антистия оказались многочисленнее и тоньше»[4]. И у Цезаря, и у трибунов были многочисленные сторонники, между которыми начались уличные столкновения (Асконий Педиан назвал эти стычки «причиной гражданской войны»[7]). В конце концов, Цезарь проиграл выборы, консулами стали Луций Корнелий Сулла и Квинт Помпей Руф[8].

В последующие годы Антистий стал одним из самых востребованных ораторов Рима; его успеху способствовало то, что многие мастера красноречия погибли в гражданских войнах либо были вынуждены уйти в изгнание. Предположительно в 86 году до н. э. Публий занимал должность эдила[9]. Плутарх пишет о преторе Антистии, который председательствовал в суде во время процесса юного Гнея Помпея (впоследствии Великого), обвинённого в присвоении добычи во время Союзнической войны. Претор вынес оправдательный приговор, а спустя всего несколько дней его дочь стала женой Помпея, и весь Рим был уверен, что это результат заключённой сделки[10]. Предположительно речь идёт о всё том же Публии Антистии: Плутарх мог просто запутаться в римских государственных должностях[6].