Источниками лексики ранней советской эпохи были, с одной стороны, слова иностранного происхождения, использовавшиеся в революционной пропаганде («социализация», «национализация», «перманентная революция», «экспроприация»), а, с другой стороны, ставшие распространенными во время Первой мировой войны сокращения типа «штарм» (штаб армии), «штакор» (штаб корпуса), «штадив» (штаб дивизии), «главком» (главнокомандующий), «командарм» (командующий армией), «начдив» (начальник дивизии), «главковерх» (верховный главнокомандующий), которые вводились, главным образом, для облегчения телеграфных сообщений. Уже после Октябрьской революции по их образцу появились сокращения «губком», Рабкрин, Коминтерн и ряд других. Джордж Оруэлл в своём знаменитом романе «1984» так писал о сокращениях подобного рода[1]:
..Даже в первые десятилетия двадцатого века спрессованные слова и фразы были одной из характерных черт политического языка; было замечено, что тенденция к употреблению сокращений такого рода наиболее ярко проявилась в тоталитарных странах. Примерами могут служить такие слова, как наци, гестапо, Коминтерн, инпрескор, агитпроп... Было отмечено, что такое сокращение наименования суживало и слегка изменяло его значение, исключая большинство ассоциаций, которые в противном случае были бы связаны с ним. Например, слова «Коммунистический Интернационал» вызывают сложную картину всеобщего человеческого братства, красных флагов, баррикад, Карла Маркса и Парижской Коммуны. Слово «Коминтерн» с другой стороны говорит лишь о тесно спаянной организации и о твердо установленной доктрине. Оно относится к чему-то, так же легко распознаваемому и так же ограниченному в своем назначении, как стул или стол. Коминтерн — это слово, которое можно произнести, почти не думая, тогда как Коммунистический Интернационал представляет собой фразу, над которой необходимо задержаться хотя бы на один момент.
Склонность малограмотных людей к употреблению «умных» слов часто производила комический эффект. Первым литературно отобразил это явление Михаил Зощенко[1]:
...Вот они и подрались. А только надо сказать, промежду них не было классовой борьбы. И тоже не наблюдалось идеологического расхождения. Они оба два были совершенно пролетарского происхождения. («Серенада»).
...В нашей, так сказать, пролетарской стране вопрос об интеллигенции — вопрос довольно острый. Проблема кадров еще не разрешена в положительном смысле, а тут, я извиняюсь, женихи. («Спекулянтка»).