Тартуский диалект (эст. tartu keel) — старинный региональный язык Эстонии, входящий в группу южноэстонских наречий.
По данным переписи населения Эстонии в 2011 году язык тарту имеет 4109 носителя, преимущественно на юге исторической земли Тартумаа. Сейчас это старинное языковое пространство разделено между уездами Тартумаа, Валгамаа и Пылвамаа.
Так же, как и все другие уральские языки, язык не имеет грамматической категории рода. Среди всех южноэстонских диалектов язык тарту наиболее похож на диалект мульги.
С XVI по XIX века язык тарту был одним из двух литературных языков Эстонии. Южноэстонский литературный язык, базирующийся в основном на языке тарту, испытал наибольший расцвет в XVII—XIX века: прежде всего его использовали в исторических приходах юга уезда Тартумаа (Сангасте, Отепя, Камбья, Вынну, Рынгу, Ранну, Пухья, Ныо и Тарту). Он была также языком церкви, школ и судопроизводства в исторических уездах Тартумаа и Вирумаа и кроме этого использовалась в уездах Валгамаа и Пылвамаа.
Одной из старейших и важнейших письменных памятников южноэстонского литературного языка является изданная в 1686 году книга «Wastne Testament» — перевод Нового Завета, выполненный священником немецко-балтийского происхождения Андреасом Виргиниусом и его сыном Адрианом. Другими известными личностями, связанными с языком тарту были в частности Йоахим Россиниус, составивший церковный справочник, заключивший грамматику Иоганн Гутслафф, поэт Кясу Ганс и другие. Самыми известными источниками на языке тарту являются католический справочник «Agenda Parva», составленная Й. Гутслаффом грамматика «Observationes grammaticae circa linguam Esthonicam» и перевод Нового Завета «Meije Issanda Jesusse Kristusse Wastne Testament».
К сожалению, во второй половине XIX века значение языка тарту как литературного языка снизилось и на первый план вышел североэстонский, или таллинский язык. Главной причиной этого было небольшое количество людей, говоривших на этом языке. К тому же широко распространилась идея, что один народ должен иметь один литературный язык, который был бы понят всем и способствовал осознанию национальной идентичности.