Учение о проповеди составляет предмет особой богословской науки — гомилетики. Главный вопрос в этом учении — о существе и природе проповеди — доселе представляется ещё нерешённым и спорным. Иоганн Рейхлин и Эразм Роттердамский, как гуманисты, исследуя проповеднические произведения древних Отцов Церкви, трактуют о них наряду с произведениями языческой, греческой и латинской литературы как о произведениях ораторского искусства, а в своей гомилетике мало обращают внимания на учение о проповеди, содержащемся в Библии. Отсюда ведёт начало взгляд многих гомилетов последующего времени, по которому при определении проповеди принимается во внимание одна внешняя её сторона — словесная форма, и самая природа проповеди определяется как исключительно риторическая, то есть проповедь представляется как бы не имеющей своих особых законов продукции, относится к той литературной области, которая называлась красноречием, или искусством ораторским, и подлежит единственно правилам, которые были созданы ещё в древности для ораторства вообще.
В новое время учение о природе проповеди стало обосновываться на началах или рационалистических, или натуралистически-эстетических. По Фридриху Шлейермахеру, проповедь — «акт художественного словесного представления или воспроизведения содержания личного миросозерцания проповедника перед слушателями, обладающими тем же содержанием». Теодозиус Харнак[1] определял проповедь как «акт слова в культе» или акт культа в слове, который в своей продукции подчиняется общим логическим и эстетическим законам слова и, в частности, законам ораторского искусства.
Церковное учение о проповеди, опираясь на слово самого Иисуса Христа и апостолов (Ин. 16:13; Ин. 14:26; Мф. 10:19; Мк. 13:11; Лк. 12:12; 1Кор. 2:4, 12, 13; 2Ин. 2:20, 27 и др.), усматривает в литургийной проповеди функцию благодатной жизни церкви, то есть находит, что по внутреннему существу своему она иной природы, чем естественное слово ораторского искусства, — что главная продуктивная сила проповеди есть благодать, даруемая в таинстве священства. Если в церкви невидимо присутствует сам Глава её, Иисус Христос, и обетованный им Дух Святой, который наставляет её на всякую истину, то невозможно допустить, с церковной точки зрения, чтобы без руководства вспомоществующей благодати Божией могло обойтись дело церковной проповеди. Вот почему церковь в своих канонах усваивает право литургийной проповеди только лицам, имеющим благодать священства, и притом только епископам и пресвитерам (58-е Правило апостолов и правило 64-е VI Вселенского собора), и при поставлении во священство в посвятительной молитве испрашивает у Бога посвящаемому «благодати» учительства, почему епископ и священник проповедуют за литургией не иначе, как имея на себе знаки своих благодатных полномочий, по меньшей мере омофор (епископ) и епитрахиль (священник).