Годы спустя, когда дни открытого выпаса закончились, а красную траву вспахивали все ниже и ниже, пока она почти не исчезла из прерии; когда все поля были огорожены забором и дороги уже не бегали, как дикие животные, а следовали намеченным линиям разреза, могила мистера Шимерды все еще была там, с провисшей проволочной оградой вокруг нее и некрашеным деревянным крестом.
Как и предсказывал дедушка, госпожа Шимерда так и не увидела дороги, проходящие над его головой. Дорога с севера тут же поворачивала немного на восток, а дорога с запада немного поворачивала на юг; так что могила с высокой красной, никогда не косившейся травой походила на маленький остров; а в сумерках, под новолунием или ясной вечерней звездой, пыльные дороги казались мягкими серыми реками, текущими мимо них.
Я никогда не посещал это место без эмоций, и во всей этой стране это место было для меня самым дорогим. Мне нравилось это смутное суеверие, умилостивительное намерение, которое положило могилу здесь; а еще больше я любил дух, который не мог привести приговор в исполнение, — ошибку обозримых линий, мягкость мягких грунтовых дорог, по которым грохотали после захода солнца возвращавшиеся домой повозки. Я уверен, ни один уставший водитель не проезжал мимо деревянного креста, не желая добра спящему.