Алкма́н (др.-греч. Ἀλκμάν, 2-я пол. VII в. до н. э.) — древнегреческий поэт, представитель хоровой лирики. Был включен в канонический список Девяти лириков учеными эллинистической Александрии.
Алкман жил и работал в Спарте в период после 2-й Мессенской войны. О происхождении Алкмана споры велись уже в древности. Антипатр Фессалонийский писал, что «у поэтов множество матерей», и что Европа и Азия обе претендовали быть родиной Алкмана.[3]
По традиции Алкман родился в спартанской Мессе; по утверждению Суды, Алкман происходил из Сард в Лидии.[4] Утверждение Суды представляется более вероятным, так как 1) в текстах Алкмана прослеживается большое влияние лидийской традиции и культуры; 2) Алкман сам замечает, что перенял своё поэтическое мастерство у «кудахтающей куропатки» (κακκᾰβίζων[5]), которая встречается в Малой Азии и в Греции неизвестна; 3) сохранился отрывок (как считается, обращение девичьего хора к Алкману), где утверждается, что Алкман «не был ни деревенщиной-простаком, ни фессалийцем, ни пастухом-эризихийцем», но родом «из Сард высоких»;[6] 4) Аристотель сообщает, что Алкман приехал в Спарту как раб в семье Агесидов (или Агесидамов), которыми впоследствии был освобожден за своё поэтическое мастерство.[7]
Почти достоверно, что Алкман происходил от родителей-рабов; упоминается также имя его отца, Дамас или Титар.[4] Аристотель также сообщает, что умер Алкман от педикулеза[8] (хотя мог спутать Алкмана с философом Алкмеоном Кротонским). Павсаний сообщает, что могила Алкмана находилась в Спарте рядом с могилой Елены Троянской.[9]
Отрывок из 1-го парфения
(пер. В. В. Вересаев)
...Не видишь? Вон пред нами конь
Енетский. Агесихоры
Волосы, моей сестры
Двоюродной, ярко блещут
Золотом беспримесным.
Лицо же её серебро —
Но что еще тут говорить?
Ведь это — Агесихора!
После Агидо вторая красотою, —
Колаксаев конь за приз с ибенским спорит.
Поднимаются Плеяды
В мраке амбросийной ночи
Ярким созвездьем и с нами, несущими
Плуг для Орфрии, вступают в битву.
Изобильем пурпура
Не нам состязаться с ними.
Змеек пестрых нет у нас
Из золота, нет лидийских
Митр, что украшают дев
С блистающим томно взором.
Пышнокудрой нет Нанно
С Аретою богоподобной,
Нет ни Силакиды, ни Клисисеры:
И, придя к Энесимброте, ты не скажешь:
«Дай свою мне Астафиду!
Хоть взглянула б Янфемида
Милая и Дамарета с Филиллою!»
Агесихора лишь выручит нас.
Разве стройноногая
Не с нами Агесихора?
Стоя возле Агидо,
Не хвалит она наш праздник?
Им обеим, боги, вы
Внемлите. Ведь в них — начало
И конец. Сказала б я:
«Сама я напрасно, дева,
Хором правя, как сова, кричу на крыше,
Хоть и очень угодить хочу Аотис:
Ибо всех она страданий
Исцелительница наших.
Но желанного мира дождалися
Только через Агесихору девы».
Правда, пристяжной пришлось
Её потеснить без нужды.
Но на корабле должны
Все кормчему подчиняться.
В пенье превзошла она
Сирен, а они — богини!
Дивно десять дев поют,
С одиннадцатью равняясь.
Льется песнь её, как на теченьях Ксанфа
Песня лебеди; кудрями золотыми…