Конный портрет Карла V — один из трёх дошедших до наших дней портретов Карла V кисти Тициана, итальянского художника эпохи Возрождения. Картина считается образцом парадного портрета[1].
История общения Карла V и венецианского художника была достаточно продолжительной[2]. Их первая встреча совпала со знаменательным для императора событием. В 1530 году Карл прибыл в Болонью по случаю своей коронации. Тициан, которому тогда было около сорока лет, пользовался большим почётом при Мантуанском дворе и был должным образом рекомендован императору. Именно тогда, познакомившись с императором в Парме, художник написал свой первый портрет императора. Картина до настоящего времени не сохранилась, но известно, что это был поясной портрет в парадных доспехах, украшенных орденом Золотого Руна, и что он послужил иконографической моделью портрета воина-победителя.
За этот портрет император предложил Тициану вознаграждение размером в один дукат, к которому Федерико Гонзага, герцог Мантуанский, добавил ещё 150 из собственного кармана. Судя по всему, портрет не очень понравился. Ничто в этой первой встрече не сулило того блестящего сотрудничества, который так много даст европейскому искусству.
Через два года снова оказавшись в Болонье, Карл V задержался там до весны, дожидаясь приезда Папы Римского. Тициан, таким образом, получил доступ к натуре в течение продолжительного времени. В этом 1532 году он пишет для императора две картины — «Портрет Карла V с собакой» (Прадо), а также «Портрет Ипполито Медичи в венгерском костюме» (Флоренция, галерея Палатина), изображающего императорского полководца.
После победы в сражении под Мюльбергом в 1547 году, Карл V заказал у Тициана ещё один портрет[1]. Изображение на нём должно было олицетворять могущество Карла V и стать предостережением для всякого, кто попытается воспротивиться его власти. Картина была подарена сестре Карла V, Марии Австрийской[3], и на долгие годы стала символом династии Габсбургов. С 1827 года портрет хранится в Мадриде, в музее Прадо.
Огромное полотно 3,35 × 2.83 м, размеры которого вполне уместны, учитывая колоссальность тех фигур, которые на него было необходимо вместить, включает в себя также и пейзаж[2]. Пейзаж несёт в себе психологическое значение: небо с перламутровыми облаками, прерывистая линия крон деревьев, далёкая линия горизонта, теряющаяся в холодноватом тумане — всё это создаёт ощущение дыхания и отражает в более крупном масштабе то настроение, которое зритель читает на лице самого императора. Горделивое спокойствие, торжественная гармония, движение вперёд, но не стремительное и лавинообразное — свойственное молодости, а неспешное и исполненное достоинства и при этом естественное, как дыхание — вот то, чем исполнен пейзаж вокруг, исполнена поступь коня, и сама фигура императора.