«Пир во вре́мя чумы́» — четвёртая из маленьких трагедий А. С. Пушкина, созданных в болдинскую осень.
Эта маленькая пьеса, состоящая из одной сцены[1], является переводом фрагмента из пьесы шотландского поэта Джона Уилсона «Чумной город» (англ. The City of the Plague), посвящённой лондонской чуме 1665 года. В 1830 году Пушкина в Болдине настигла первая в истории России эпидемия холеры (в письмах он называл её чумой), которая и привлекла внимание поэта к этой теме[2]. Пушкин закончил работу над повестью 6 ноября 1830 года[3]. Впервые трагедия была опубликована в 1832 году в альманахе «Альциона»[2]. Вместе с другими пьесами («Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Каменный гость») «Пир во время чумы» вошёл в сборник «Маленькие трагедии».
В Лондоне в 1830 году царит эпидемия чумы. Несколько человек накрывают стол на улице и начинают пировать и петь унылые песни. Пиром руководит Вальсингам (его называют Председателем). Во время пира к ним подходит священник и упрекает их в кощунстве и безбожности. Он заклинает их прекратить пир и разойтись по домам, однако Вальсингам возражает ему, что у них мрачные дома, а юность любит радость. Тогда священник напоминает ему, что ещё три недели назад он плакал над могилой своей матери и добавляет, что бедная женщина сейчас плачет на небесах, видя его. Председатель просит священника удалиться. Тот заклинает его именем покойной жены, которое приводит его в смятение. Он говорит, что его падший дух никогда не достигнет того места, где сейчас его мать и жена. Священник уходит, пир продолжается, а Вальсингам остаётся в задумчивости. Его тревожит дух любимой матери.
Пушкин много занимался переводом классики и писал фантазии на тему популярных произведений, но «Пир во время чумы» является единственным в своём роде образцом переводческого искусства Пушкина[2]. Поэт сумел из небольшого отрывка трёхактной пьесы Уилсона создать отдельное произведение, обладающее невероятной духовной силой, художественным единством, законченностью и высоким художественным достоинством. Он создал яркий, но трагичный образ. Благодаря мастерству Пушкина «Пир во время чумы» живёт в отдельности от пьесы Уилсона[4].
Само выражение «пир во время чумы» стало фразеологизмом, обозначающим праздность, беспечность и веселье во время всеобщего бедствия.