Джон Сэмюэль Роджерсон (Иоганн Самуил Роджерсон, Иван Самойлович Роджерсон, англ. John Samuel Rogerson; 1741—1823) — лейб-медик Екатерины II.
Член Лондонского королевского общества (1779)[1], Эдинбургского королевского общества (1783), почётный член Петербургской академии наук (1776)[2].
Шотландец, получил диплом Эдинбургского университета в 1765 году. Переехал в Санкт-Петербург, где 5 сентября 1766 года сдал экзамен в Петербургской медицинской коллегии на право практики в России. Экзаменовали его такие же иностранцы, как и он сам: барон Аш, Пеккен и Линдеман[3].
Вылечил сына княгини Дашковой от дифтерии, чем положил начало известности при дворе. 18 февраля 1769 года был пожаловал придворным доктором по 1000 рублей жалованья из сумм Медицинской Коллегии. 18 января 1776 г. Роджерсон был пожалован в лейб-медики с жалованием по 4000 рублей в год и в чин действительного статского советника.
Екатерина II не верила в докторов и часто подшучивала над Роджерсоном: «Лекарство помешает моим занятиям; довольно и того, что я посмотрю на тебя». Высокий, сухощавый, в парике с кошельком, с красным лицом, вспыльчивый и раздражительный, с неловкими манерами, он был всей душой предан Екатерине. Благодаря своему крепкому здоровью императрица не столь ценила медицинские таланты Роджерсона, сколько его преданность и забавность его выходок. Так, однажды, убедив её принять какое-то лекарство, обрадованный Роджерсон хлопнул императрицу по плечу и закричал «Bravo, bravo, Madame!». Вообще же она неоднократно не стеснялась заявлять Роджерсону, что не верит в его науку, и судя по её письмам к барону М. Гримму, сам Роджерсон во многом соглашался с ней.
Благосклонность императрицы и его предполагаемое искусство открыли перед шотландцем все двери, и он лечил весь высший свет. В воспоминаниях и письмах того времени часто встречается его фамилия, причем в основном в положительном ключе. В автобиографии княгини Дашковой есть признание, что её спасло от смерти «великое искусство Роджерсона». Великая Княгиня Мария Фёдоровна настоятельно и неоднократно советовала графу А. Р. Воронцову обратиться по поводу своего здоровья к Роджерсону. Только одна императрица Екатерина оставалась верной своему скептическому отношению к медицине и вскоре после смерти фельдмаршала князя Голицына писала Потёмкину: «Мне кажется, кто Роджерсону ни попадет в руки, тот уже мертвый человек». Однако же, относясь так скептически вообще к медицине, Екатерина II всё же выделяла Роджерсона из среды тогдашних медиков. Существуют свидетельства, что Роджерсон применял свои медицинские познания не только в деле кровопускания императрице, но и в вопросе оценки здоровья при выборе её фаворитов[4].