«Ру́сское сло́во» — петербургский ежемесячный «учёно-литературный» журнал, издававшийся с 1859 по 1866 год графом Г. А. Кушелевым-Безбородко. Считался рупором нигилизма.
До 1862 года редакция помещалась в собственном доме графа Кушелева по адресу: Гагаринская набережная, 24[3]. Для редактирования были сначала приглашены Яков Полонский и Аполлон Григорьев, но очень скоро их заменил А. Хмельницкий, человек весьма мало причастный к литературе.
Журнал наполнялся специальными исследованиями, часто весьма почтенными (Фёдора Буслаева, Николая Костомарова и других), но малоинтересными для большой публики. В середине 1860 годов граф Кушелев пригласил в редакторы Григория Евлампиевича Благосветлова; в том же году в «Русском Слове» стал сотрудничать Дмитрий Писарев, и журнал сразу принял радикальное направление.
После майских пожаров за статью Дмитрия Писарева «Бедная русская мысль» в майском выпуске за 1862 год «Русское слово» было приостановлено на полгода (в одно время с «Современником»). Собственнику журнала дали понять, что он компрометирует себя изданием такого журнала. Ему к тому времени надоела возня с литераторами, и он подарил журнал Благосветлову. Тогда же редакция переехала в дом Миллера по адресу: Колокольная ул., 3[3].
В возникшей через несколько лет полемике с «Современником» бесплатное приобретение журнала упоминалось чрезвычайно часто и Благосветлову постоянно бросали в лицо графский подарок, будто бы заслуженный в графских «передних» спаньем на «графских ливреях». На самом деле, однако, Благосветлов всецело создал успех журнала. Он же сообщил ему тот особый тип радикализма, которым «Русское слово» отличалось от «Современника».
С окончательным переходом к Благосветлову «Русское слово» стало выразителем движения 1860-х годов. В радикальных слоях этого движения были два течения: одно, представителем которого был «Современник» времен Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова, другое, выразилось нарождением так называемого «нигилизма», с его аффектированной резкостью и грубым ниспровержением всего старого только потому, что оно старое.