Как и социология знания, в сферу интересов которой она входит, социология мышления не укладывается в традиционные отрасли социологии.
Социолог Ричард Сведберг отмечает, что, на протяжении развития социологии, по ряду причин, «социология» и «мышление» редко обсуждаются совместно. По его словам, несмотря на то что «все мы думаем и осознаём крайне личный характер наших мыслей, эти мысли считаются второстепенными по отношению к тому, что мы говорим и что мы знаем».[2] Таким образом, хотя социологи часто исследуют результаты мыслительной деятельности, сам процесс мышления, как правило, уходит на второй план.
Дела обстоят иначе в философии, где больше внимания уделяется феномену мышления. Так, в философских работах Канта, Кьеркегора и Хайдеггера некоторые исследователи видят предпосылки к формированию социологии мышления. Например, эссе Канта «Что такое Просвещение?» можно воспринять как короткий, доступный трактат о мышлении, объясняющий, что значит думать, зачем людям думать и каковы последствия мышления.[2]
Кьеркегора интересовало отношение мышления к существованию отдельной личности. Для него мышление является частью существования: «человек мыслит и существует».[3]
Хайдеггер считал, что все люди способны мыслить, но многие этого не делают. Он различает истинное мышление, на которое способен каждый индивид, и обыденное мышление, которым мы обычно занимаемся (мышление в одном направлении, или бездумная болтовня), которое провоцирует наша повседневная жизнь в технологическом обществе. По мнению Хайдеггера, вместо того, чтобы «думать», люди чаще «осуждают».[2]
Развитие мышления уже в контексте общества и социальных явлений начали изучать социологи 19-20 вв., среди них Карл Маннгейм, Дж.Г. Мид, Эмиль Дюркгейм, Макс Шелер и др.[4][5]