Внутренняя эмиграция — уклонение от участия в политической и общественной жизни государства; духовное отделение от государства; пассивная конфронтация с государственной системой, вызванная внутренним несогласием с господствующей идеологией, при невозможности это несогласие выразить.
Является метафорой аномии — своеобразного бегства от действительности, неучастия в делах государства и в жизни общества по тем правилам, которые заданы политическим строем. Альтернативой внутренней эмиграции могут быть диссидентство, дистанционное партнерство (стремление найти способ сосуществования с режимом, при сохранении какой-то степени личной независимости), умеренное сотрудничество (в областях деятельности, наиболее идеологически нейтральных, например, естественные науки), либо же настоящая эмиграция или, напротив, полное сотрудничество с государством[1]. Например, в письме А. Леонидова, опубликованном в журнале «Огонёк» (1999 год, № 2), пишется о том, что внутренняя эмиграция появляется, когда мыслящему человеку надоедает, что государство считает его «быдлом». Некоторыми принято считать, что наличие в том или ином государстве «внутренней эмиграции» является признаком авторитарного или тоталитарного режима, господствующего в данной государстве.
Значение термина «внутренняя эмиграция» неоднократно изменялось в зависимости от контекста исторических событий. Так, Дельфина де Жирарден в 1838 году посвятила очерк «Внутренняя эмиграция» французским аристократам времен июльской монархии, видящим в Российской империи страну с куда более «правильным» политическим порядком, чем в родной Франции[2].
В России в сходном значении Герцен рассматривал идею «внутреннего отъезда»: «Мысль сосредоточиться в себе, оторвать пуповину, связующую нас с родиной, с современностью … является у людей после всякой неудачи, после каждой утраченной веры» («С того берега», 1851)[3].
В современной форме термин «внутренние эмигранты» применялся Троцким в книге «Литература и революция» (1923) для описания писателей, оставшихся в России, но разделяющих круг интересов с писателями-эмигрантами. В последующие несколько десятилетий термин «внутренние эмигранты» в СССР относился скорее к культурному полю, чем к политическому. Во «внутренней эмиграции» обвиняли Анну Ахматову[4], а изданный в Нью-Йорке в 1956-м году «Словарь русской литературы» имел раздел «Внутренняя эмиграция», включающий Есенина и Пастернака[5].