Макин против Генерального прокурора Нового Южного Уэльса [1] — это важное решение Судебного комитета Тайного совета, принятое в 1893 году , которое положило начало современнойнорме общего права , касающейся аналогичных фактических доказательств . [2] [3]
Муж и жена Джон и Сара Макин занимались детским фермерством . Месячный ребенок умер через 2 дня после передачи им; им было предъявлено обвинение в убийстве ребенка и захоронении его на заднем дворе. В ходе судебного разбирательства были представлены доказательства двенадцати других младенцев, найденных похороненными на задних дворах своих предыдущих домов. 9 марта 1893 года оба были осуждены, и Сару Макин рекомендовали помиловать. [4] Судья первой инстанции изложил особый случай для мнения Верховного суда Нового Южного Уэльса , который рассмотрел апелляцию 23 марта и вынес решение 30 марта 1893 года, постановив, что аналогичные фактические доказательства были надлежащим образом приняты. . [5] Сразу после решения суда полного состава Стивен Джей приговорил Джона и Сару Макин к смертной казни через повешение . [6] Приговор Сары Макин был заменен пожизненным заключением до подачи апелляции в Тайный совет. [7]
Апелляция в Тайный совет была основана на том, были ли эти доказательства допустимыми или они несправедливо наносили ущерб их защите. [3]
По окончании прений 22 июля 1893 года Тайный совет объявил, что по его рекомендации апелляцию следует отклонить, [8] и ее причины были опубликованы 12 декабря 1893 года. [1]
Лорд Гершелл постановил, что доказательства в данном случае допустимы, однако, как правило, доказательства прошлого аналогичного события не должны быть допустимы, за исключением исключительных обстоятельств. [2]
Несомненно, обвинение не правомочно приводить доказательства, свидетельствующие о том, что обвиняемый виновен в совершении иных преступных деяний, помимо тех, которые предусмотрены в обвинительном заключении, с целью прийти к выводу о том, что обвиняемый является лицом, вероятным в силу его преступного поведения. или персонаж совершил преступление, за которое его судят. С другой стороны, сам факт того, что представленные доказательства имеют тенденцию показывать совершение других преступлений, не делает их неприемлемыми, если они имеют отношение к вопросу, стоящему перед присяжными, и они могут быть настолько значимыми, если затрагивают вопрос о том, было ли совершено действия, предположительно составляющие преступление, обвиняемое в обвинительном заключении, были преднамеренными или случайными, либо с целью опровергнуть защиту, которая в противном случае была бы открыта для обвиняемого. Сформулировать эти общие принципы легко, но очевидно, что зачастую бывает очень сложно провести черту и решить, на какой стороне находится конкретное доказательство. [1]