Surnaturel — книга, написанная римско-католическим теологом Анри де Любаком . Это одно из его самых известных и противоречивых произведений.
В этой книге он прослеживает историческое значение слова «сверхъестественное» и отмечает изменение значения. Вплоть до Высокого Средневековья существенный контраст проводился между «естественным» и «моральным». После этого был замечен контраст между «естественным и сверхъестественным». Де Любак пытается здесь установить правильное понимание Фомы Аквинского по этому вопросу.
Де Любак начал работу над идеями, которые в конечном итоге воплотились в Surnaturel , когда он был студентом в Гастингсе. [1] Де Любак опубликовал несколько статей в 1930-х годах, которые должны были составить большую часть Surnaturel . Однако развитию самой книги сильно помешала война. В июне 1940 года, спасаясь от наступающих нацистов, де Любак покинул Лион с сумкой, в которой находилась записная книжка Surnaturel , над которой он работал несколько дней. Позже де Любак заявил, что к 1941 году книга приобрела достаточную форму, чтобы быть готовой к рассмотрению; нихил обстатбыл предоставлен в феврале 1942 г. Однако нехватка бумаги помешала публикации. В 1943 году, когда за ним охотилось гестапо, де Любак бежал, снова захватив свой блокнот, на этот раз в Вальс. Он использовал ресурсы библиотеки Вальса, чтобы продолжить работу над книгой. В конце концов, в октябре 1945 г. был выпущен Imprimatur , а в 1946 г. книга была опубликована (правда, только тиражом 700 экземпляров из-за постоянной нехватки бумаги). [2]
Таким образом , общий вопрос де Любака в Surnaturel заключается в том, как человеческие личности в естественном порядке могут быть внутренне направлены к порядку благодати, которая их наполняет, ни в малейшей степени не обладая этой благодатью в ожидании и вообще не имея возможности требовать ее для себя. В книге де Любак пытается показать, как в попытке ответить на этот вопрос то, что он называет «системой чистой природы», стало преобладать в католическом богословии. [3]
Он доказывает, что у отцов и великих схоластов был только один конкретный порядок истории, тот, в котором Бог создал человечество для Себя и в котором человеческая природа, таким образом, была создана только для единственной судьбы, которая была сверхъестественной. Поэтому ни отцы, ни схоласты никогда не представляли возможности чисто естественной цели для человеческих личностей, достижимой их собственными внутренними силами познания и воли. [4]
Де Любак утверждает, что это единое видение начало распадаться в мышлении таких богословов, как Денис Картезианец и, что более уместно, Каэтана . Хотя Денис выступал за естественную цель человеческой личности, к которой должна быть «сверхъестественная цель», он делал это сознательно вопреки учению Фомы Аквинского. Однако Каэтан, выдвигая аналогичный аргумент Денису, сделал это, утверждая, что просто комментирует Фому: поэтому он ввел идею человеческой природы как «замкнутого и достаточного целого» в томизм. [5]