Аутенти́чное исполни́тельство, аутенти́зм (от позднелат. authenticus — подлинный, достоверный[1]) — движение в музыкальном исполнительстве XX—XXI веков, ставящее своей задачей максимально точное воспроизведение музыки прошлого, так же как она звучала в оригинале, то есть изначально[1].
Аутентизм чаще всего ассоциируют с исполнением музыки эпохи барокко, реже применяют этот термин по отношению к музыке других эпох, музыкальные традиции которых отличаются от современных: музыка Средневековья, эпохи Возрождения, классицизма, отчасти романтизма[1].
Аутентичное, или «исторически осведомлённое»[2], исполнение музыки подразумевает глубокую осведомлённость исполнителя о практике и теории того периода и той страны, где и когда написана музыка. Аутентизм начинается с умения интерпретировать нотный текст в оригинале (в том случае, если оригинал представлен в старинной форме нотации, например, в новонемецкой органной табулатуре, то интерпретировать именно её, а не её транскрипцию в школьную 5-линейную нотацию).
Определяющим в движении является интерпретация старинного нотного оригинала, которая понимается не столько как «озвучивание нот», сколько как живое «пересочинение» музыки. С этой точки зрения важны особенные методы прочтения нотного текста — навык «на ходу» расшифровывать цифрованный бас, определять состав и количество исполнителей (в том числе, баланс вокального и инструментального начал), знать правила и исполнительские приёмы игры (штрихи, «хорошие» и «плохие» ноты[3], агогика, динамика, артикуляция, контроль вибрато и т. д.), устанавливать темпы, выбирать, оснащать и настраивать (эталон высоты звука и музыкальный строй) инструменты, уметь импровизировать, верно орнаментировать нотный текст. Многое из того, что вносит аутентист в своё «пересочинение», в оригинальных нотах зачастую не содержится, но подразумевается — орнаментика (вокальная и инструментальная), динамические нюансы, темпы, штрихи, аранжировка[4], случайные знаки альтерации и т. п. Состояние старинного нотного оригинала в совокупности с перечисленными предпосылками «аутентичного» его прочтения открывает простор для различного рода стилевых экспериментов.