Единство сознания — философская концепция, согласно которой в основе явлений сознания лежит единая субстанция, не состоящая из частей и потому нематериальная. В разных философских учениях эта субстанция может называться нашим «я», душой или духом. Основным аргументом в пользу её существования служит тот факт, что множество явлений сознания воспринимается нами как одно целое, в то время как сами явления существуют по отдельности. Из этого делается вывод, что кроме явлений, в нас существует и нечто иное, что, само не будучи явлением, соединяет их между собой[1]. Учение о единстве сознания, как правило, используется в качестве одного из доказательств нематериальности и бессмертия души[2].
Плотин. Вопрос о единстве сознания обсуждался ещё в античной философии. С наибольшей ясностью эта мысль была высказана Плотином, который в трактате «О бессмертии души» утверждал: то, в чём сходятся восприятия от органов чувств, должно быть единым, подобно центру окружности, в котором сходятся радиусы. Если бы этого не было, радиусы не могли бы сойтись или сходились в нескольких точках, что нарушило бы цельность восприятия. В таком случае мы не могли бы воспринимать сложных предметов и, например, вместо человеческого лица видели бы только отдельные его черты. Но если восприятие едино, то тем более едино и мышление. Если же и восприятие, и мышление едины, они не могут принадлежать телу, так как всякое тело делимо до бесконечности[3].
Лейбниц. В Новое время идею единства сознания развивал Лейбниц, создавший учение о монадах — простых неделимых субстанциях. По мнению Лейбница, тела не являются субстанциями, так как не представляют собой настоящего единства. Тело есть лишь агрегат или собрание, подобное стаду овец или пруду с рыбой; его видимое единство создаётся лишь нашим восприятием и мышлением. Образец подлинного единства мы находим только в собственной душе, которая в каждом восприятии обнимает множество предметов. Восприятие есть не что иное, как представление многого в едином, и даже самая ничтожная мысль объемлет какое-нибудь многообразие. Отсюда следует, что именно душа является подлинной субстанцией, и всякая подлинная субстанция должна быть подобна нашей душе. Эти-то подлинные субстанции, подобные нашей душе, Лейбниц и назвал монадами (от греческого μονάς — «единица»). Одним из следствий этого учения была идея бессмертия души: монады, полагал Лейбниц, не возникают и не уничтожаются, так как не имеют частей, на которые могли бы распасться; поэтому и душа не рождается и не умирает, а лишь испытывает различные превращения[4].
Тейхмюллер. Одним из последователей Лейбница в 19 веке был немецкий философ-персоналист Г. Тейхмюллер. В своей книге «Бессмертие души» он подверг критике материалистическое воззрение на душу, как на функцию клеток мозга. Единство функции, утверждал Тейхмюллер, предполагает единство субстанции, в которой она совершается. Поэтому душу нельзя уподобить концерту, исполняемому множеством музыкантов: