«Троя́нцы» (фр. Les Troyens) — опера Гектора Берлиоза в 2 частях, 8 действиях, 10 картинах, на собственное либретто, по мотивам «Энеиды» Вергилия, H 133a. Состоит из двух логически взаимосвязанных частей: «Падение Трои» (в трех действиях) и «Троянцы в Карфагене» (в пяти действиях). Общая продолжительность оперы — более 5 часов. Опера сочетает традиции классического героического эпоса и французского романтизма[1]. Работа над оперой велась в течение двух лет — с 1856 по 1858 год[2].
Первая постановка «Троянцев в Карфаген» состоялась 4 ноября 1863 года в парижском Лирическом театре (дирижёры: Гектор Берлиоз, Адольф Делофр). «Падение Трои» впервые было поставлено уже после смерти композитора 7 декабря 1879 года в парижском театре «Шатле». Впервые вся дилогия была продемонстрирована публике на немецком языке 6 декабря 1890 года (дирижёр Феликс Мотль) в Придворном театре великого герцога, Карлсруэ (Баден-Вюртемберг, Германия), а премьера дилогии на языке оригинала состоялась в 1906 году в Брюсселе[2].
Берлиоз на протяжении многих лет вынашивал идею создания масштабной оперы, основанной на мотивах героического эпоса Гомера и Вергилия. Он хотел создать грандиозное сочинение, которое рассматривал как «французскую национальную оперу» и дело всей своей жизни[3].
Композитор стремился при этом утвердить собственный идеал музыкальной драмы, отличающийся от идеала в представлении Вагнера. И хотя в глазах современников и Берлиоз, и Вагнер были яркими фигурами «новой музыки» и единомышленниками, однако в действительности они придерживались совершенно разных музыкальных воззрений.
Вагнер был согласен с мнением Глюка, что «музыка должна играть по отношению к поэтическому произведению ту же роль, какую по отношению к точному рисунку играет яркость красок», он ставил во главу угла именно поэтическую составляющую оперной музыки. А для Берлиоза сама идея доминирования поэзии над музыкой была кощунственной. Приступив к работе над «Троянцами», он писал:
Эта работа будет очень тяжёлой. Пусть же все боги Вергилия придут мне на помощь, иначе я погиб. Безмерно трудно во всем этом найти музыкальную форму, ту форму, без которой музыка не существует или является всего лишь униженной рабой слова. В этом-то – преступление Вагнера. Он хочет свергнуть музыку с престола, свести её к выразительным акцентам, он преувеличивает систему Глюка (которому самому, к счастью, не удалось следовать своей кощунственной теории). Я за музыку, вами же названную свободной. Да, свободной, гордой, суверенной и победоносной, я хочу, чтобы она завладевала всем, усваивала все, чтобы для неё больше не было ни Альп, ни Пиренеев