«Ворона и Лисица» — басня И. А. Крылова, написанная не позднее 1807 года. Впервые опубликована в журнале «Драматический вестник» в 1808 году[1][2].
Крылов использовал древний сюжет, появляющийся у Эзопа, Федра, Бабрия, Игнатия Диакона, Лафонтена, Готхольда Лессинга, А. П. Сумарокова и В. К. Тредиаковского. А также упоминается в знаменитом анонимном французском фарсе "Адвокат Патлен" (между 1464-1469):
В басне Эзопа лиса обманывала ворону с помощью лести, чтобы заполучить мясо. Сыр впервые появляется в версии Федра в I веке н. э. Ворон (олицетворение мудрости) сменяется на ворону (для русскоязычного читателя — символ растяпы, разини) впервые в версии Сумарокова[3][4][5][6].
Басня открывается вступлением-моралью: автор предупреждает, что «лесть гнусна, вредна; но только все не впрок, И в сердце льстец всегда отыщет уголок». Далее рассказывается история о вороне, где-то раздобывшей кусок сыра и собирающейся его съесть. Случайно пробегающая мимо лиса, учуяв сыр, захотела отнять его, и ради этого начала расхваливать ворону и уговаривать её спеть. Поддавшись на лесть, ворона каркнула, сыр выпал, и лиса убежала с ним.
При сравнении русского варианта басни с европейскими аналогами отмечалось, что в басне Крылова, как и в других русскоязычных вариантах текста, лисица пытается добиться своей цели, называя ворону «сестрицей» (отмечается характерное для коммуникации русских людей обращение к родственным и личным связям для завоевания доверия собеседника), в отличие от французского текста Лафонтена, где ворону льстят, обращаясь к нему, как к дворянину. Отмечалась также высокая эмоциональность «русской» вороны относительно её «английской коллеги», которая привела ворону Крылова к полной потере контроля не только над ситуацией, но и над собой, а также отсутствие в басне Крылова акцента на опасности потери материальных ценностей при общении с льстецами[7].
Также исследователями отмечалось, что прямая дидактика, заявленная во вступлении, компрометируется самим текстом басни. Либо в басне отсутствует «положительный» персонаж, фактически, «вор у вора украл»[4], либо ворона представляется наказанной «по заслугам» более умной лисой, которая скорее ставит её на место, чем льстит[8].