Евтихиа́нство — название крайнего монофизитства, его основателем является константинопольский архимандрит Евтихий (IV—V век)[1].
Родоначальником учения об одной природе Иисуса Христа является Аполлинарий Лаодикийский (ум. 390), который отрицал полноту человеческой природы во Христе и учил, что во Иисусе Христе Бог и человек составили одну природу. Аполлинарий был осуждён на Втором Вселенском соборе в 381 году[2].
Константинопольский архимандрит Евтихий (около 378—454) учил, что объединение двух природ во Христе при воплощении привело либо к поглощению человеческого естества божеством, либо к образованию некой третьей сущности, не являющейся ни Богом, ни человеком. Евтихианство не стало значимой богословской традицией и было отвергнуто не только православными богословами, но и подавляющим большинством умеренных монофизитов (миафизитов), учивших об единой природе Иисуса Христа[1].
Принципиальным отличием евтихианства от умеренного монофизитства (миафизитства) полагают непризнание евтихианами единосущия Иисуса Христа людям по человечеству[1].
Евтихианство определилось исторически как противоположная крайность другому, незадолго перед тем осужденному воззрению — несторианству, которое стремилось к полнейшему обособлению или разграничению двух самостоятельных природ в Христе, допуская между ними только внешнее или относительное соединение или обитание одного естества в другом[3].
Отстаивая единство Богочеловека против Нестория, святитель Кирилл Александрийский допустил в своей полемике неосторожное выражение: «единая природа Бога-Слова, воплощенная» (греч. μία φύσις του Θεοΰ Λόγου σεσαρκωμέη). Святитель Кирилл признавал, что можно говорить о двух природах Христа после воплощения. Он осуждал Аполлинария Лаодикийского и признавал полноту человеческой природы во Христе. Однако после его смерти в 444 году некоторые из его сторонников стали толковать это выражение в смысле исключительного единства Божественной природы в Иисусе Христе, несовместимого по воплощении с человечностью[3].