Лито́вская мифоло́гия — совокупность мифологических представлений литовцев, отразившихся в преданиях, легендах, различного рода произведений фольклора.
Литовская религия принадлежит к числу балтских религий и тесно связана с прусской и латышской религиями. Наряду с традиционными религиями Северной и Центральной Европы (славянская, германская и кельтская), она отражает праиндоевропейскую религию[1].
Несмотря на богатство источников в форме исторических свидетельств о древнем литовском богопочитании, этнографических данных и народно-поэтических мотивов, сохраняющих дохристианские воззрения и верования, литовская мифология до недавнего времени была ещё мало разработана.
M. О. Коялович видел в литовской мифологии следы древности и обособленности. Она, по его мнению, совмещает в себе высшие отвлеченные понятия древнейших религий и выработанную, законченную форму греко-римского язычества.
Филологический анализ сообщений о литовской мифологии у писателей XVI века Мацея Стрыйковского и Яна Ласицкого и их последователей первой половины XIX века Теодора Нарбута и Юзефа Крашевского обнаружил их недостоверность: такие учёные, как Станислав Микуцкий, Николай Акелевич, Антон Мержинский, Ян Карлович, доказали, в частности, что Ласицкий и Нарбут не знали литовского языка, а последний, сверх того, увлекался поэтическими выдумками. Тем не менее, многие сочинения конца XIX столетия опирались на прежние недостоверные представления: так, Адам Гонорий Киркор излагал литовскую мифологию по старому шаблону, особенно в связи с бронзовыми и каменными идолами, хранившимися в виленском Музее древностей. Много фантастического и в книге Э. Фекенштедта[англ.] «Мифы, сказания и легенды жемайтов» (нем. Die Mythen, Sagen und Legenden der Zamaiten; 1883), как это ясно показал Карлович в статье «Литовская мифология и господин Фекенштедт»[2]. В работе Г. Узенера и Ф. Сольмсена[нем.] «Литовские и латышские имена богов» (нем. Litauische und lettische Götternamen; 1894), материал которой вошёл в известную монографию Узенера «Имена богов», фигурируют такие боги и богини, как богиня вечерней темноты Bezleja или бог перемены жилища Apidome — как отмечал С. Н. Трубецкой, в имена богов тут превращены обыкновенные слова bežleja («темнеет») и apideme (по-жемайтски поле между хатами или ограда, огороженное место для скота); впрочем, позднейшие исследователи указывали, что сообщения о божестве Apidėmė — женском злом духе, связанном с брошенным жильём (по жемайтскому поверью, при рождении изувеченного или уродливого детёныша у домашнего скота семье следовало срочно переменить место жительства), — были записаны разными источниками и могут не сводиться к фантазиям кабинетной мифологии[3].