Сталинские репрессии (азерб. Azərbaycanda Stalin repressiyaları), проходившие с конца 1920-х по начало 1950-х годов в Азербайджанской Советской Социалистической Республике, затронули всё население Азербайджана, включая партийных и государственных работников, духовенство, интеллигенцию и зажиточных крестьян. Репрессии включали в себя преследование людей по подозрению в контрреволюционной деятельности, шпионаже, антисоветской агитации, а также преследование кулаков, препятствующих национализации имущества, депортацию населения в другие регионы СССР.
Репрессии, пик которых пришёлся на 1937—1938 годы (Большой террор, или ежовщина), проводились при участии органов НКВД в соответствии с инструкциями вышестоящих органов. Они пришлись на эпоху М. Д. Багирова, возглавлявшего Азербайджан в течение двадцати лет. Его имя в советской литературе обычно ассоциировалось с темой массовых репрессий 1930-х годов и он, как правило, выступал в таких работах как ведущий инициатор репрессий 1937—1938 годов в республике. Ясного же определения степени ответственности М. Д. Багирова за случившееся литература эпохи перестройки и после неё так и не внесла[1]. Шведский политолог Сванте Корнелл называл его «азербайджанским Сталиным»[2], а советско-российский философ и историк Дмитрий Фурман — «азербайджанским Берией»[3].
Корни репрессий восходят к периоду, предшествовавшему приходу И. В. Сталина к единоличной власти. Обвинения в троцкизме, национализме, вредительстве, шпионаже и т. п. вытекали из сложной партийной, политической и социально-экономической атмосферы первой половины XX века. Официальной идеологической основой сталинских репрессий послужила концепция «усиления классовой борьбы по мере завершения строительства социализма», сформулированная И. В. Сталиным на пленуме ЦК ВКП(б) в июле 1928 года.
Однако о причинах Большого террора высказаны разные точки зрения. Например, прошедшая через сталинские лагеря ветеран партии З. Н. Немцова, в интервью журналу «Огонёк» за 1988 год убеждала в том, что репрессии 1937-1938 годов организовали пробравшиеся в органы НКВД в Москве и Ленинграде белогвардейцы и жандармы[4].
Начиная с момента своего появления, большевистское крыло российской социал-демократии было практически непрерывно погружено во внутреннюю фракционную борьбу. Вместе с тем, одним из основных конкурентных преимуществ большевиков в острой борьбе периода революции и Гражданской войны была внутренняя сплочённость, жёсткая централизованная организация во главе с харизматичным лидером, коим являлся Ленин. Если партия эсеров уже к концу 1917 года развалилась на части и выделившаяся в ней самостоятельная партия левых эсеров впоследствии также раскололась, а меньшевистская партия аж до революции фактически распалась на враждующие фракции, то большевикам, несмотря на все свои разногласия, удавалось сохранять единство.