«Тиль Уленшпи́гель» (фр. Till Eulenspiegel; нем. Till Eulenspiegel) — одноактный комедийно-драматический балет в постановке В. Ф. Нижинского на музыку симфонической поэмы «Весёлые проделки Тиля Уленшпигеля» Р. Штрауса (op. 28, 1895) на либретто балетмейстера в оформлении Р. Э. Джонса. Первый показ состоялся 23 октября 1916 года силами труппы Русский балет Дягилева, Манхэттенская опера, Нью-Йорк.
Балет был поставлен во время вторых гастролей в США части труппы Русский балет Дягилева, когда коллективом руководил Нижинский[4]. После первых гастролей в Северной Америке Отто Кан предложил Сергею Дягилеву новое турне по континенту с обязательным участием в нём Вацлава Нижинского, который согласился на участие в гастролях только при условии единоличного руководства труппой — как без Дягилева, так и без Григорьева. Уступая управление труппой Дягилев осознавал степень риска, но принял предложение, поскольку кроме летнего ангажемента в Испании во время войны контрактов в Европе не предвиделось[5]. Режиссёром был назначен Николай Кремнёв. Сергей Дягилев, Сергей Григорьев и некоторые артисты труппы, среди которых были Леонид Мясин, Станислав Идзиковский, Любовь Чернышёва и ещё 14 танцовщиков, остались в Европе для подготовки следующего Русского сезона[6]. Дягилев отказался от участия в проведении гастролей, хотя ему пришлось оказывать некоторое содействие по их руководству из Рима.
Нижинский стал готовить постановку «Тиля», герой которого был близок балетмейстеру по духу своим воинственным шутовством и быстрой сменой масок[7]. Девизом в своей работе постановщик избрал слова «Надо заставить смеяться» (фр. pour faire rire), которыми направлял сценографа Роберта Эдмонта Джонса[8]. До встречи с Нижинским Джонс боялся прославленного гения, но при личном знакомстве танцовщик расположил к себе художника своей простотой. В 1945 году Джонс вспоминал: «В его глазах беспокойство. Он смотрит нетерпеливо, озабоченно, необычайно умно. Он кажется усталым, скучающим, возбуждённым в одно и то же время. И я замечаю за ним странную привычку обкусывать до крови кожу но краям больших пальцев»[8]. Согласно Красовской, в имени Уленшпигель сочетаются слова «сова» и «зеркало», обозначающие «зерцало мудрости». Балетмейстер и художник договорились оформить занавес в виде пергаментного листа книги с эмблемой сидящей на зеркале совы[9]. Красочные костюмы были выполнены в готическом стиле с чрезмерным нарушением пропорций: женские причёски достигали уровня шпилей на декорации, шлейфы платьев разворачивались на всю сцену. Мизансцены напоминали рисунки Дюрера и ситуации Рабле, в неуловимом Тиле воплощался образ танцовщика разных эпох[10].