Флоренти́йская камера́та (итал. camerata — компания, кружок) — содружество философов-гуманистов, поэтов и музыкантов (также теоретиков музыки), созданное во Флоренции в 1573 году с целью совместного обсуждения древнегреческой музыки и способа её воплощения в современной итальянской музыке[1].
Встречи происходили под покровительством и в доме мецената графа Джованни Барди (отсюда её альтернативное название, итал. Camerata de' Bardi), после его отъезда в Рим (в 1592 г.) до конца 1590-х годов — у Якопо Корси[1]. Среди известных членов Флорентийской камераты — Джулио Каччини, Якопо Пери, Винченцо Галилей, Кристофано Мальвецци, Оттавио Ринуччини, Пьеро Строцци[2], возможно, также Алессандро Стриджо. Большое влияние на формирование эстетики камераты оказал знаток греческого языка и античной культуры римлянин Джироламо Меи, с которым Галилей состоял в переписке[1]. Апогеем творческой деятельности камераты стала первая в истории опера Якопо Пери на текст Ринуччини «Дафна» (1598, сохранилась во фрагментах)[1].
В своём флорентийском доме Джованни Барди собирал любителей изобразительного искусства, однако вскоре, как обычно бывало со всеми салонами в ту эпоху, его участники образовали нечто вроде небольшой академии, которая занималась всеми видами искусства, но особенно музыкой. Барди и сам занимался сочинением музыкальных произведений. В кружке Барди музыка рассматривалась в связи с литературой. Особенный интерес участников учёных бесед в доме Барди вызывала античность, которая представлялась им неким идеалом[3]
На собраниях Флорентийской камераты много говорилось о современном состоянии музыки, которое признавалось неудовлетворительным. В то время господствовали сложные полифонические формы: множество мелодических голосов (нередко свыше 20) звучало одновременно, при этом слова стихотворных текстов произносились вразнобой. Иногда каждый голос произносил свой текст (например, в так называемом политекстовом мотете). Все это приводило к тому, что понять слова, а следовательно, и содержание произведений вокальной музыки было невозможно. Да и сама музыка порой казалась слишком сложной для восприятия. Вот почему участники кружка называли полифоническую музыку «разрушительная поэзия».