Это хорошая статья. Для получения дополнительной информации нажмите здесь.
Из Википедии, бесплатной энциклопедии
Перейти к навигации Перейти к поиску
Я, Всевышний
Обложка первого издания на испанском языке с изображением головы и плеч фигуры без лица, а вторая фигура головы и плеч сзади смотрит через отверстие, где должно быть лицо. Холмы и деревья на заднем плане
Первое издание (испанский)
АвторАугусто Роа Бастос
Оригинальное название' Yo el supremo'
ПереводчикХелен Лейн
СтранаПарагвай
Языкиспанский
ЖанрИсторический роман , роман о диктаторе
Дата публикации
1974 г.
Опубликовано на английском языке
1986 г.
Тип СМИПечать (в твердой и мягкой обложке )
ISBN978-1-56478-247-2 (Dalkey Archive Press, 2000)
OCLC43370395
863 / .64 21
Класс LCPQ8259.R56 Y613 2000

Я, Всевышний (ориг. Исп. Yo el supremo ) - исторический роман, написанный парагвайским автором визгнании Аугусто Роа Бастосом . Это беллетризованный рассказ о парагвайском диктаторе XIX века Хосе Гаспаре Родригес де Франсиа , которого также называли «доктором Франсиа». Название книги связано с тем, что Франсия называл себя «Эль Супремо» или «Всевышний». Первый в длинной череде диктаторов Верховный был суровым расчетливым деспотом. [1] Центральные темы романа - сила, язык и их отношения. Всевышний считает себя превыше всего силы и истории: «Я не пишу историю. Я делаю ее. Я могу переделывать ее, как мне заблагорассудится, приспосабливая, подчеркивая, обогащая ее смысл и истину». [2] Тем не менее, это утверждение постоянно оспаривается самим фактом, что, хотя он достигает власти посредством письма и диктовки, те же самые методы могут использоваться другими, чтобы оспорить его авторитет. Даже его собственная личность, представленная личным местоимением I , не является безопасным и может быть легко узурпирована, как демонстрирует инцидент с паскинадом. Язык, каким бы могущественным он ни был, никогда не поддается контролю, и его можно так же легко использовать как инструмент принуждения, как инструмент сопротивления.

Во время написания книги Парагвай находился под диктатурой Альфредо Стресснера , который правил страной даже дольше, чем Франсия. Многие считают, что книга, по крайней мере частично, представляет собой тонко замаскированную атаку на Стресснера, который использовал методы, аналогичные методам Франсиа, для достижения и поддержания эффективного контроля над страной, включая быстрое устранение оппозиции, применение пыток и нетерпимость к инакомыслию. В своем изображении Франсиа и критике Стресснера I «Верховный» принадлежит к жанру романов о диктаторах или романах о диктаторах , а также к латиноамериканскому буму , литературному движению 1960-х и 1970-х годов. [3]Книга была впервые опубликована на испанском языке в 1974 году, а на английском языке (перевод Хелен Лейн ) - в 1986 году.

Как и многие другие произведения латиноамериканского бума, книга так и не стала международным бестселлером. Однако критики высоко оценили его, а Джеральд Мартин заявил, что это «исключительный культурный феномен». Далее Мартин предполагает, что он был «более немедленно и единодушно признан, чем любой роман со времен« Сто лет одиночества » , [и его] строго историческое значение [может быть даже больше, чем сказочно успешное творение Гарсиа Маркеса ». [4] Была также отмечена работа с темами власти и языка. Тем не менее, роман не был хорошо принят правительством Стресснера, и в результате Роа Бастос стал «одним из трех граждан, которым запрещено возвращаться» в Парагвай.[5]

Исторический контекст [ править ]

После провозглашения независимости от колониальной Испании в мае 1811 года Парагвай, не имеющий выхода к морю, зарекомендовал себя как первая республика Южной Америки. Доктор Франсия был избран хунтой (или конгрессом) на должность, и он утвердился в качестве диктатора на всю жизнь, вплоть до своей смерти в 1840 году. Он правил с деспотическим популизмом, в котором идеалы, которые он почерпнул из философов французского Просвещения, были сдерживается его аристократической настойчивостью в абсолютном правлении. [6] Как объясняет Джон Т. Дайнер, он «создал армию, в которой должны были служить все граждане. Он конфисковал собственность у высших классов и использовал принудительную власть государства, чтобы направить работу армии на этой земле». [7]Он также изолировал страну от внешнего мира, ограничивая внешнюю торговлю и мобильность. Политическая оппозиция недопустима.

Правление Франсиа было началом длинной череды диктаторов, включая Карлоса Антонио Лопеса (который был президентом Парагвая с диктаторскими полномочиями с 1844 по 1862 год) и сына Лопеса, Франсиско Солано Лопеса (который правил с 1862 по 1870 годы). Именно Солано Лопес неразумно инициировал Парагвайскую войну (1864–1870 гг.), Которая нанесла вред Парагваю, сократила его население вдвое и вынудила многих других покинуть страну, создав Парагвай, который Роа Бастос описал как «страну без мужчин среди людей без земельные участки." [8]

В двадцатом веке в Парагвае доминировала диктаторская фигура Альфредо Стресснера , который правил страной тридцать пять лет (с 1954 по 1989 год) и находился у власти в то время, когда Роа Бастос писал I, Верховный. Роман Роа Бастоса можно рассматривать как частично замаскированную атаку на Стресснера, который правил Парагваем даже дольше, чем Франсия. Он пришел к власти после Гражданской войны 1947 года, которая уничтожила все партии центра и левых сил и вынудила более трети населения Парагвая покинуть страну. Он вступил в должность президента после серии переворотов в 1954 году. Он получил полный контроль над вооруженными силами, устранил потенциальных соперников, внимательно следил за распределением национальных ресурсов и участвовал в их распределении. Как утверждает Дайнер, «Эль Супремо (Франсия) и Стресснер из романа в двадцатом веке использовали аналогичные методы для доминирования в национальной политике. Ни один из них не терпел эффективного противостояния. Оба правителя крайне подозрительно относились к любым потенциальным оппонентам, быстро сажая в тюрьму и пытая любого подозреваемого.Оба были безжалостны в своей нетерпимости к инакомыслию ".[9] Как Роу и Уитфилд описывают правление Стресснера, «он унаследовал весь деспотизм Франсиа, но ни один из его популизма [...] он не правил [г] страной, где права человека и гражданина соблюдаются только в их нарушении». [10]

Влияния [ править ]

Литературный критик Тодд Гарт утверждает, что « Я, Всевышний» находится под влиянием аргентинского писателя двадцатого века Македонио Фернандеса , а также других художников-авангардистов, таких как Хорхе Луис Борхес и Хулио Кортасар . [11] Гарт предполагает, что Македонио и Роа Бастос похожи в использовании метафизического языка и техник, используемых для реконструкции реальности, как это делает доктор Франсия в своем продиктованном творении Всевышнего, правителя всей реальности. В сочинении Македонио использовались персонажи, которые не соответствовали архетипу западной художественной литературы, каждый из которых имел значение только благодаря взаимодействию с другими в коллективе и часто никогда не испытывал роста или развития, чтобы создать вневременные пространствамифотворчество , бросающее вызов реальности. Роа Бастос заимствует эти идеи, но помещает их в существующую политическую и социальную историю, чтобы бросить вызов общепринятым представлениям о реальности прошлого. Он разбирает национальную парагвайскую мифологию, которая так тесно переплетена с жизнью доктора Франсиа, разъясняя различия между мифологией и мифологией. Роман может выполнить эту задачу только в метафизическом пространстве мифотворчества. В то время как Македонио атакует концепцию индивида как субъекта, признавая тот факт, что письмо делает себя субъектом, Роа Бастос признает этот парадокс и эксплуатирует его, используя его в вопросах политического и социального характера. [12]

В романе также преобладают темы Платона и его влияние на западную политическую философию . [13] В основном, дебаты о природе «хорошего общества» и способах его достижения видны в позициях Всевышнего. Он утверждает, что роль правителя, а также его долг и обязанность - создать хорошее общество, и это может быть сделано только путем установления абсолютного порядка сверху. Работа диктатора состоит в том, чтобы создать хорошее общество, навести необходимый порядок, а задача людей - подчиняться диктатору, тем самым наслаждаясь плодами хорошего общества. Результат такого поведения как правителя, так и подчиненных будет хорош для всех. [13]

На роман явно повлияли более ранние произведения о диктатуре, в основном « Факундо» Доминго Сармьенто . [14] Сходство можно увидеть в том, как оба романа написаны изгнанниками, в их тонко завуалированных нападках на нынешнего диктатора своей родины и в том, что их авторы совместно используют приемы «паскинад / рукописное сообщение» для начала обоих романов. «Вечный циркуляр» Франсиа также содержит несколько намеков на аргентинского гаучо Хуана Факундо Кирога , а также на диктатора Хуана Мануэля де Росаса , оба из которых были объектами критики Сармьенто. [14]

Жанр [ править ]

Я, Верховный является хорошим примером диктатора романа , [15] жанр из Латинской Америки литературы , которая бросает вызов роли диктатора в Латинской американском обществе. [16] Роман о диктаторе опирается на отношения между властью, писательством и диктатурой, [17] и таким образом является аллегорией роли латиноамериканского писателя в обществе.

Цель романа о диктаторах - не анализировать и анализировать правление отдельных диктаторов с упором на историческую точность, а, скорее, исследовать более абстрактную природу авторитетных фигур и подвергать сомнению идею власти в целом. [18] Чтобы считаться романом о диктаторе, книга должна содержать сильные политические темы, основанные на исторических отчетах, при этом критически исследуя власть авторитарной фигуры, позволяя конкретному объяснять общее. [19] Хотя в основном это связано с латиноамериканским бумом 1960-х и 1970-х годов, «все вымышленные изображения латиноамериканского« сильного человека », следует отметить, имеют важный предшественник в« Факундо » Доминго Фаустино Сармьенто., произведение, написанное как социологический трактат » [20].

Многие романы о диктаторах, в том числе « Я, Всевышний», относятся к латиноамериканскому буму , литературному движению, начавшемуся в 1960-х и 1970-х годах, когда работы группы относительно молодых латиноамериканских романистов получили широкое распространение в Европе и во всем мире. По сути, романы «Бум» были модернистскими романами , которые, по мнению Поупа, основывались на суперпозиции различных точек зрения, размывании времени и линейности. Далее он отмечает: «Лингвистически самоуверенный, он использовал родной язык без извинений». [21] Другие примечательные характеристики бума включают трактовку как «сельских, так и городских условий», интернационализма, упор как на историческую, так и на политическую тематику, а также «ставить под сомнение региональную, а также национальную идентичность или даже более того; осознание того, что полушарийные, а также мировые экономические и идеологические проблемы, полемика и своевременность ". [22]

Сводка [ править ]

Асунсьонский собор в его нынешнем виде.

Как отмечает критик Джон Кинг, «невозможно резюмировать этот выдающийся роман в нескольких строках. Он включает в себя последние достижения лингвистической теории и практики, говорит о произвольности и ненадежности языка, который претендует на описание реальности, перечитывает и комментирует сказанное. различные истории и рассказы путешественников о Парагвае, охватывающие всю историю Латинской Америки , безоговорочно осуждают Стресснера и споры с Фиделем Кастро , а также вновь исследуют разрыв между писателем и читателем ». [23]

Однако книга действительно начинается с обещания линейного повествования. Он открывается со словами заголовка, набранными шрифтом, похожим на рукописный текст, предвещающим то, что кажется официальным приказом:

Я, Верховный диктатор Республики
, приказываю обезглавить мой труп в случае моей смерти; моя голова была помещена на пику на три дня на Пласа-де-ла-Република, куда людей должны были призвать громкие колокольчики ... [24]

Оказывается, это заявление не является официальным заявлением. Это имитация или подделка, найденная «прибитой к двери собора» в столице Парагвая Асунсьоне. [24] Сразу после этого следует обсуждение этого паскинада : доктор Франсия, Всевышний, и его секретарь, Поликарпо Патиньо, обсуждают его значение и возможное происхождение. Патиньо ставит задачу раскрыть преступника: «Вы должны начать отслеживать почерк паскинада во всех файлах». [25]

Но это повествование о линейном обнаружении вскоре начинает распутываться. Верховный ставит под сомнение даже предположение, что декларация действительно является подделкой, или, скорее, предполагает, что подделка сама могла быть подделкой: «Предположим, что я сам являюсь автором паскинадов». [26] Более того, литературный жанр отменяется введением сносок (которые стирают грань между вымыслом и фактом), а прозрачность повествования подрывается тем фактом, что роман утверждает свою материальность с такими вставками, как « (остальная часть предложение сожжено, неразборчиво) "и" (обгорел край фолианта) ". [27] Эти заметки напоминают читателям, что они читают книгу, и что эта книга неполная, поврежденная и подвержена ошибкам.

По мере продолжения романа он все больше и больше погружается в отклонения, так что исходная линия повествования явно забывается. Верховный и его секретарь обсуждают часто причудливую серию тем: метеор, очевидно прикованный цепью к столу Франсии; лагерь для военнопленных в Тевего , жители которого обратились в камень; и все чаще диктатор размышляет о прошлом, особенно о событиях, связанных с основанием Парагвая, когда ему пришлось отбиваться от внимания испанцев, аргентинцев и бразильцев, которые все угрожали независимости нарождающейся страны. Хронология и логика, по-видимому, отброшены: в какой-то момент диктатор обсуждает дату своей собственной смерти; [28] в другом месте он упоминает события, которые произойдут только спустя долгое время, такие какВойна Чако 1930-х годов (в которой участвовал сам Роа Бастос).

Более того, читатели все больше узнают о маргинальном, но настойчивом голосе таинственного компилятора. В центре книги раскрывается, что компилятор, на самом деле, владеет тем же пером, что и Всевышний, «пером памяти», которое воспроизводит не только слова, но и изображения, но теперь оно «частично сломано. , так что сегодня он пишет только очень толстыми мазками, которые рвут бумагу, стирая слова, когда пишет их ». [29]

Роман заканчивается в конце жизни Франсиа, когда он приговаривает Патиньо к смерти за якобы заговор против него, после чего Франсия погибает в пожаре в 1840 году. По мере того, как персонажи и сюжет распадаются, очевидно, что и роман. Последняя строка - это еще одна вставка: « (остаток слипся, неразборчив, остальные невозможно найти, изъеденные червями буквы Книги безнадежно разбросаны) » [30]. И все же это не совсем последнее слово, поскольку за ним следует «Заключительное примечание компилятора», которое отражает компиляцию и книгу в целом. Здесь роман как бы перекладывает ответственность на «не менее вымышленного и автономного читателя». [31]

Персонажи [ править ]

Хосе Гаспар Родригес де Франсиа , историческая личность, фигурирующая в качестве главного героя романа.

Доктор Франсия (Всевышний) [ править ]

Хосе Гаспар Родригес де Франсиа , также известный как «Доктор Франсия», Караи-Гуасу («Великий Владыка» на гуарани) или «Всевышний», является главным героем книги, а также, несомненно, ее основным фокусом. Большая часть книги посвящена его диктату своему секретарю Патиньо. Всевышний - властный человек, часто преуменьшающий значение своего ближайшего доверенного лица. Он также немощный человек, поскольку действие книги происходит незадолго до его смерти 20 сентября 1840 года. Его изображение Роа Бастос проходит границу между похвалой и осуждением. В то время как другие авторы романов о диктаторах явно представляют своих диктаторов как злодеев, Роа Бастос не дает понять, защищает он его или нет. [32]Как пишет Роберто Гонсалес Эчеваррия, Всевышний «постоянно [лы] [беспокоится] о письме. [Это] проистекает из того факта, что он обнаружил и использовал силу, заложенную в самом языке. Всевышний определяет силу как способность действовать через другие то, что мы не можем сделать сами: язык, будучи отдельным от того, что он обозначает, является самим воплощением силы ". [14]

Также выясняется, что Всевышний помешан на власти и в других отношениях. Мичико Какутани пишет: «Похоже, что Франсия хочет объяснить все (свою собственную историю, а также историю своей нации, которую он олицетворяет как своего лидера), когда он изливает свою историю, становится ясно, что он обладает ненасытной властью. стремление к власти и контролю - он даже приковал к своему столу огромный метеорит в наказание за космическое бегство - и что он также видит себя двумя отдельными существами: коварным параноидальным «я», окруженным средним эго. страхи и сомнения, и, как «Всевышний», чудовищно могущественное присутствие, о котором даже сам Франсия должен говорить в третьем лице ». [33]Верховный был лично вовлечен в дела государства до такой степени, что современная пресса сообщила, что «[Он] лично обучал свою кавалерию владению саблей, установил точное количество гвоздей в форте Оранж, награжден 102 песо французу, чей якорь был растоплен государством ... снизил цену на соль в столице, подарил государственную йербу народу Саладильо и отказал в разрешении [кому-то] жениться на вилле Рика ». Для него было обычным делом уделить внимание таким конкретным деталям за один вечер. [34]

Поликарпо Патиньо [ править ]

Поликарпо Патиньо - секретарь и помощник Верховного . «Эффективный и верный слуга», по словам историка Хойта Уильямса, он был «мастером на все руки, [который] устраивал аудиенции, расшифровывал документы, посещал тюрьмы и совещался с диктатором по большинству рутинных вопросов. [Всевышнего] и, предположительно, с его ведома Патиньо начал подписывать некоторые официальные документы, на которых не стояла подпись его хозяина ". [35] Большая часть книги состоит из диалога между Всевышним и его секретарем, который Поликарпо записывает, когда он пишет то, что ему диктуется. По словам Роберто Гонсалеса Эчеварриа, «Патиньо - типичный писатель». [36]Однако есть некоторые споры о том, насколько могущественным был Патиньо. Первоначально обладая более влиятельной ролью, Верховный «личный контроль практически над всем [государством]» привел к тому, что Патиньо быстро был понижен в должности с «государственного секретаря и писца» до простого хранителя документации. [37] Однако есть свидетельства того, что Патиньо имел значительное влияние на Всевышнего, поскольку «в 1835 году Патиньо осудил раба за попытку вызвать аборт у его дочери и отравить его. Было проведено тщательное расследование ... [что ] дочь потребовала аборта, и Патиньо солгал, [все же] он не был заключен в тюрьму и сохранил свое влиятельное положение ». [35]

Несмотря на свое влияние, Патиньо часто становится жертвой жестокого обращения со Всевышним, ему даже выносят смертный приговор, хотя в конце концов он переживает своего хозяина. Гонсалес Эчеваррия спрашивает, был ли Патиньо «[смеялся] последним? Достиг ли он какой-то посмертной силы?» Это предлагается как потому, что он пережил доктора Франсиа, так и потому, что перо, которое якобы использовалось для написания книги, было передано автору потомком Патиньо. Следовательно, «редактор, который систематизирует различные тексты и аннотирует их, и тем самым обладает окончательной властью над версиями самого доктора Франсиа, является наследником Поликарпо Патиньо». [14]Властные отношения между Всевышним и его секретарем - это микрокосм книги в целом, где доктор Франсия полностью доминирует над Патиньо, хотя последний тесно связан с властью диктатора, учитывая силу, которую он получает от письма. [ необходима цитата ]

Стиль [ править ]

«Я, Всевышний» - плотный, сложный роман, требующий значительного внимания читателя. Критик Хелен Велдт-Бассон предполагает, что символизм играет в романе важную роль, которая идет рука об руку со сложностью письма. Она ссылается на литературную теорию символизма Цветана Тодорова, которая предполагает, что «[существует] неразделимость символизма и интерпретации. Для меня это просто два аспекта одного явления». [38] Эта теория хорошо согласуется с множеством значений, связанных с различными объектами в Я, Всевышнем .

Хотя роман представляет собой диалог между Всевышним и его секретарем Патиньо, на самом деле в тексте есть по крайней мере шесть различных типов повествования: записи из записной книжки, транскрипции диалогов, дневник, «голос» отца Всевышнего, два документы и частички вечного проспекта, который якобы является основным проектом, над которым работают Патиньо и доктор Франсия. [39] В дополнение к этим различным уровням повествования есть также три возможных автора: Роа Бастос, автор-составитель, и «предполагаемый автор». Последнее относится к «поведению, отношениям и предыстории [...], необходимым для правильного понимания текста». [40]Множество возможностей относительно автора и смена типов повествования в сочетании с отсутствием кавычек способствуют тому, что эту книгу описывают как «несомненно, самую сложную работу [автора] на сегодняшний день». [39]

Еще больше усложняет ситуацию тот факт, что "голос Всевышнего эхом разносится взад и вперед во времени, вспоминая его рождение и молодость, только чтобы прыгнуть вперед в будущее, говоря [из] из могилы о мухах, которые беспокоят его труп, бандитах". кто посмел нарушить его сон ". [33]

Я, Высшее, в основном состоит из реальных текстов Франсии или о ней. Они варьируются от личных воспоминаний исторических парагвайских деятелей до отрывков из книг, написанных европейцами в Парагвае в то время. [41] Они организованы «Составителем», в сносках которого рассказывается история создания книги. Основная часть романа состоит из полемического собрания версий истории Парагвая. Первый текст - это то, что Всевышний диктует своему помощнику Патиньо о том, что происходит в настоящем. Это включает в себя постоянные оскорбления, которыми Франсиа подвергает Патиньо, и их попытки обнаружить авторов паскинада., найденный прибитым к двери собора Асунсьона, который ложно сообщает о смерти Франсии и организации похорон. В основном это вульгарная бессвязная болтовня Франсиа, в том числе обвинение кроткого Патиньо в попытке узурпировать его. Автор паскинада никогда не обнаруживается, несмотря на их тщательную проверку. [41]

Второй текст - «Circular Perpetual», который Франсия также диктует Патиньо. Это его версия истоков парагвайской истории, особенно того, как он пришел к власти. Эти тексты сильно аннотированы редактором, так как в них Франция «исправляет» версии, данные другими историческими личностями, не говоря уже о тех, которые были предоставлены европейскими путешественниками. [14]

Наконец, есть то, что Франсия пишет сам в своей «Личной тетради», которая в основном представляет собой отчет о его собственной жизни, попытки писать беллетристику, обличительные речи против Патиньо и ему подобных, философские размышления и бессвязные разговоры и другие разные упражнения. Все эти тексты отредактированы, так как в них, помимо сносок, есть указания курсивом и в скобках, такие как «на полях это написано», «здесь есть дыра в бумаге» и т. Д. хотя они не составляют однородный текст, удерживаемый риторической силой повествовательного голоса, и фактически не являются однородными, эти тексты несут присутствие редактора в этих дискретных пометках и указаниях. [14]

Темы [ править ]

Язык [ править ]

Роман вращается вокруг центральной темы языка - письменной и устной , правды и мифа - и силы, присущей всем его формам, силы, которая часто присутствует только в деконструкции коммуникации. Гонсалес Эчеваррия утверждает, что «страх доктора Франсиа перед паскинадом , его злоупотребление [Патиньо], его постоянное беспокойство по поводу письма - все проистекает из того факта, что он обнаружил и использовал силу, заложенную в самом языке. Всевышний определяет силу как способность делать через других то, что мы не можем сделать сами: язык, будучи отдельным от того, что он обозначает, является самим воплощением силы, потому что через него вещи действуют и значат, не переставая быть самими собой. Доктор Франсия также осознал, что он не может контролировать язык, особенно письменный, что у него есть собственная жизнь, которая угрожает ему " [42].

В романе присутствует значение языкового господства. Парагвай - самая двуязычная страна в Латинской Америке, где по состоянию на 1962 год 52% говорили на местном языке гуарани, а также на испанском, только 5% говорили только на испанском, а 43% говорили только на гуарани, который по сути является языком устной культуры . [10] Как утверждает Роа Бастос, «это неизбежно приводит парагвайского писателя к необходимости создавать литературу, выходящую за рамки литературы, выступать против слова или писать против письма». [8] Во времена Я, Всевышнегобольшинство людей говорило на гуарани, в то время как испанский язык был доминирующим политическим языком. Сам Франсиа был известен своей поддержкой гуарани и «преследованием испаноязычной элиты». [43] Как утверждает Дайнер, «Эль Супремо осознает трудности объединения сельских и низших слоев общества.Парагвайцы вошли в национальную политическую систему, хотя он им симпатичен. Но обычного человека, говорящего на гуарани, никто не слышит. Роа Бастос умело демонстрирует эту политическую изоляцию / маргинализацию, постоянно вводя фразы гуарани, фразы, которые непонятны большинству читателей, фразы из устного, а не письменного языка. Фразы присутствуют в некой призрачной форме, висящие в воздухе, отрицая для читателя полное участие в романе и, таким образом, заставляя читателя сопереживать парагвайским гражданам реального мира, которым их политические правители отказывают в политическом участии » [44]. ]

Мощность [ править ]

Формат романа, его многочисленные источники, манипуляции с линейным временем и включение в него сверхъестественных элементов (например, говорящих собак и метеоритных винтовок) служат для деконструкции идеи абсолютной власти, создавая двусмысленность между фактом и мифом, между Доктор Франсия и Верховный, а также между Роа Бастос и Составителем. Франсия ставит себя выше всей силы и истории: «Я не пишу историю. Я делаю ее. Я могу переделывать ее, как мне заблагорассудится, приспосабливая, подчеркивая, обогащая ее смысл и истину». [2]Тем не менее, в заметках Составителя и пересказе событий роман представлен как подлинная версия истории, которая противоречит и ставит под сомнение версию Всевышнего. В своей совокупности они отрицают иллюзию абсолютной власти, будь то власть диктатора Франсиа или писателя Роа Бастос. [5] Эта двусмысленность между мифом и фактом раскрывается в конце романа в вымышленных дебатах по поводу останков Всевышнего; он ставит под сомнение природу национального политического мифа и то, как в нем создаются герои и злодеи, и где Всевышний попадает в эти категории после того, как Роа Бастос изображает их обоими. [45]Как Дайнер ставит вопрос, поднятый в романе: «Следует ли его изображать как отважного лидера, который держал страну вместе перед лицом огромной внешней агрессии, или как деспота , заложившего основу почти двухвековой эксплуатации народов Парагвая? его лидерами? " [45] Ответ не столько важен для романа, сколько сам факт существования вопроса, тем самым подтверждая власть письма над так называемой «абсолютной» властью.

На более базовом уровне в романе есть и политические темы. Как пишет Джон Дайнер: « Я, Всевышний - удивительно политический роман . Это комментарий к первому великому политическому лидеру Парагвая [...] и осуждение последнего в стране генерала Альфредо Стресснера ». [45] Дайнер утверждает, что политическая система и события в « Я, Верховный» являются символами других парагвайских лидеров. [46]Предполагая, что книга связана с недавними лидерами Парагвая, Дайнер пишет, что «хотя якобы это вымышленный рассказ о жизни Эль Супремо, роман также представляет собой тонко замаскированную атаку на политику и правление Альфредо Стресснера, [диктатора], правящего Парагваем. в то время , когда я, "Верховный" был опубликован (в изгнании) в 1974 г. " [47] Таким образом, Дайнер предполагает, что роман «служит квинтэссенцией модели персоналистского диктатора латиноамериканских политических систем . Модель Франсиа была одной из самых ранних версий этой модели, а модель Стресснера - одним из последних персоналистических диктаторских режимов. " [9]

Прием [ править ]

Джеральд Мартин отмечает, что «публикация книги« Я Всевышний » в 1974 году была исключительным культурным феноменом». Далее он отмечает, что роман Роа Бастоса «получил более немедленное и единодушное признание, чем любой роман со времен« Сто лет одиночества » , и критики, казалось, подозревали, что его строго историческое значение может быть даже больше, чем значение сказочно успешного творения Гарсиа Маркеса». [4]

Правительство Стресснера не отреагировало благосклонно на то или иное сочинение Роа Бастоса. Во время редкого визита в Парагвай из Франции в 1982 году он был осужден как «марксистский подрывник» и стал «одним из трех граждан, которым запрещено возвращаться». [5]

За пределами Парагвая работы Роа Бастоса никогда не становились бестселлерами, как работы других участников бума, таких как Габриэль Гарсиа Маркес или Марио Варгас Льоса , но в знак признания его литературного престижа в 1989 году он был удостоен премии Мигеля де Сервантеса. самая престижная литературная награда в испаноязычном мире, присуждаемая за жизненные достижения выдающегося писателя на испанском языке. [48]

А в англоязычном мире британский критик Бернар Левин сказал о чтении книги «Высшее» после ее перевода в 1986 году, что «он прочитал книгу с восторгом, подобным« восхождению на Эверест дважды за один уик-энд » [49]. Мичико Какутани , писавший для The New York Times , также заметил в том году, что «каким бы громоздким и риторическим я ни казался Всевышнему , роман остается потрясающим размышлением не только об истории и силе, но и о природе самого языка». [33]

Также в 1986 году Карлос Фуэнтес для New York Times писал о Роа Бастосе: «Он самый выдающийся писатель своей страны; его работ немногочисленны, самодостаточны (очень парагвайские) и написаны блестяще. Тем не менее, его шедевр« Я Всевышний ». который впервые вышел на испанском языке в 1974 году и, наконец, дошел до читающей по-английски публики в мастерском переводе Хелен Лейн , представляет собой своего рода итог, вбирающий в себя все, что писатель делал раньше. Это диалог г-на Роа Бастоса с через историю и через чудовищную историческую фигуру, которую он должен представить и понять, если он когда-либо сможет вообразить и понять себя и свой народ ". [3]

По поводу 12-летней задержки между первоначальной публикацией книги на испанском языке и ее переводом на английский, Фуэнтес сообщает, что Роа Бастос сказал: «Книга была опубликована почти на всех основных языках мира, включая японский и китайский . .] В Европе его только не перевели на финский и албанский ". Он также заявил, что «был заинтригован тем, что американцы« начнут с моей работы, которая считается самой сложной »» [3].

Заметки [ править ]

  1. Перейти ↑ Hoyt Williams 1979 , p. 99.
  2. ^ а б Роа Бастос 1986 , стр. 194.
  3. ^ a b c Фуэнтес 1986 .
  4. ^ а б Мартин 1989 , стр. 278.
  5. ^ a b c Rowe & Whitfield 1987 , стр. 245.
  6. Перейти ↑ Rowe & Whitfield 1987 , p. 242.
  7. ^ Deiner 1999 , стр. 105.
  8. ^ a b Qtd. в Rowe & Whitfield 1987 , стр. 243.
  9. ^ a b Deiner 1999 , стр. 106.
  10. ^ a b Rowe & Whitfield 1987 , стр. 243.
  11. Перейти ↑ Garth 1996 , p. 89.
  12. Перейти ↑ Garth 1996 , p. 104.
  13. ^ a b Deiner 1999 , стр. 108.
  14. ^ a b c d e f Гонсалес Эчеваррия 1980 , стр. 217.
  15. ^ Киф Угальде 1983 , стр. 369.
  16. Перейти ↑ Williams 1998 , p. 100.
  17. ^ Моисей 2002 , стр. 2.
  18. ^ Гонсалеса Echevarría 1985 , стр. 64.
  19. Перейти ↑ Martin 1989 , p. 266.
  20. Перейти ↑ Kristal 2005 , p. 10.
  21. ↑ Папа, 1996 , стр. 231.
  22. Перейти ↑ Nunn 2001 , p. 7.
  23. Перейти ↑ King 1987 , p. 297.
  24. ^ а б Роа Бастос 1986 , стр. 3.
  25. ↑ Роа Бастос 1986 , стр. 23.
  26. ↑ Роа Бастос 1986 , стр. 29.
  27. ^ Роа Бастос 1986 , стр. 9, 10.
  28. ↑ Роа Бастос 1986 , стр. 72.
  29. ↑ Роа Бастос 1986 , стр. 198.
  30. ↑ Роа Бастос 1986 , стр. 424.
  31. ↑ Роа Бастос 1986 , стр. 435.
  32. Перейти ↑ Foster 1995 , p. 247.
  33. ^ a b c Какутани 1986 .
  34. Перейти ↑ Hoyt Williams 1979 , p. 82.
  35. ^ a b Хойт Уильямс 1979 , стр. 86.
  36. ^ Гонсалеса Echevarría 1985 , стр. 80.
  37. Перейти ↑ Hoyt Williams 1979 , p. 81.
  38. ^ Weldt-Basson 1993 , стр. 77.
  39. ^ a b Оберхельман 1994 , стр. 450.
  40. ^ Weldt-Basson 1993 , стр. 219.
  41. ^ а б Гонсалес Эчеваррия 1980 , стр. 216.
  42. ^ Гонсалеса Echevarría 1980 , стр. 217 Курсив добавлен.
  43. ^ Gynan 2001 , стр. 82.
  44. ^ Deiner 1999 , стр. 112.
  45. ^ a b c Deiner 1999 , стр. 115.
  46. ^ Deiner 1999 , стр. 116.
  47. ^ Deiner 1999 , стр. 107.
  48. ^ "Premio" Miguel de Cervantes " " , Министерство культуры (на испанском языке), правительство Испании , получено 16 марта 2008 г.
  49. ^ Caistor 2005 .

Ссылки [ править ]

  • Agosin, Марджори (май 1990), "Жители обветшавших дворцах: Диктатор в латиноамериканском романе", права человека Quarterly , 12 (2): 328-335, DOI : 10,2307 / 762382 , JSTOR  762382. Пер. Барбара Э. Пирс. ( Требуется подписка JSTOR .)
  • Баффери, Хелена (30 августа 2005 г.), «Роа Бастос и вопрос культурной трансляции (или как попасть в Парагвай?)» , Dissidences. Hispanic Journal of Theory and Criticism , получено 06 марта 2008 г..
  • Кайстор, Ник (28 апреля 2005 г.), «Аугусто Роа Бастос. Некролог» , The Guardian , получено 16 марта 2008 г..
  • Дейнер, Джон Т. (1999), « Я, Высшее : политические темы в романе», MACLAS: Latin American Essays , 13 : 105–118.
  • Фостер, Дэвид Уильям (весна 1995 г.), "Обзор книги Аугусто Роа Бастос Хелен Велдт-Бассон , I, Верховный, диалогическая перспектива ", Hispanic Review , Hispanic Review, Vol. 63, № 2, 63 (2): 246-248, DOI : 10,2307 / 474575 , JSTOR  474575. ( Требуется подписка JSTOR .)
  • Фуэнтес, Карлос (6 апреля 1986 г.), «Деспот, сейчас и навсегда. Обзор« Я, Всевышний »» , The New York Times , получено 27 марта 2008 г..
  • Гарт, Тодд С. (1996), «Политизирующий миф и отсутствие: от Македонио Фернандеса до Аугусто Роа Бастос», в Пивлер, Терри Дж .; Стэндиш, Питер (ред.), Структуры власти: Очерки испанской американской художественной литературы двадцатого века , Олбани: State University of New York Press, стр.  89–105 , ISBN 978-0-7914-2839-9.
  • Гонсалес Эчеваррия, Роберто (1980), «Диктатура риторики / Риторика диктатуры: Карпентье, Гарсиа Маркес и Роа Бастос», Latin American Research Review , Latin American Research Review, Vol. 15, № 3, 15 (3): 205–228, JSTOR  2503004. ( Требуется подписка JSTOR .)
  • Гонсалес Эчеваррия, Роберто (1985), Голос мастеров: письмо и авторитет в современной латиноамериканской литературе , Остин: Техасский университет Press, ISBN 978-0-292-78716-2.
  • Gynan, Шоу Н. (2001), "Языковая политика и планирование в Парагвае" (PDF) , Актуальные проблемы языкового планирования , 2 (1): 53-118, DOI : 10,1080 / 14664200108668019 , извлекаются 2008-04-16.
  • Хойт Уильямс, Джон (1979), Взлет и падение Парагвайской Республики , Остин: Техасский университет Press, ISBN 978-0-292-77016-4.
  • Какутани, Мичико (2 апреля 1986 г.), "Обзор Я, Всевышний " , The New York Times , получено 27 марта 2008 г..
  • Киф Угальде, Шарон (сентябрь 1983 г.), "Язык Эль-гран-Бурундун-Бурунда ха-муэрто Заламеи ", Hispania , Hispania, Vol. 66, № 3, 66 (3): 369-375, DOI : 10,2307 / 342310 , JSTOR  342310. ( Требуется подписка JSTOR .)
  • Кинг, Джон (1987), «Аугусто Роа Бастос: Введение», в Кинг, Джон (редактор), Современная латиноамериканская фантастика: обзор , Лондон: Фабер и Фабер, стр.  291–298 , ISBN 978-0-571-14508-9.
  • Kristal, Efraín (2005), «Introduction», в Kristal, Efraín (ed.), The Cambridge Companion to the Latin American Novel , New York: Cambridge University Press, pp.  1–19 , ISBN. 978-1-85566-120-2.
  • Мартин, Джеральд (1989), Путешествие по лабиринту: латиноамериканская фантастика в двадцатом веке , Лондон: Verso, ISBN 978-0-86091-952-0.
  • Моисей, Майкл Вальдес (август 2002 г.), «Большой папа: роман о диктаторе и освобождение Латинской Америки. - Пир козла - рецензия на книгу» , Reason , получено 21 января 2008 г..
  • Нанн, Фредерик М. (2001), Столкновения с историей: латиноамериканская художественная литература и социальные науки от Эль-Бума до Нового мирового порядка , Афины, Огайо: Издательство Университета Огайо, ISBN 978-0-89680-219-3.
  • Оберхелман, Харли Д. (сентябрь 1994 г.), "Обзор книги Аугусто Роа Бастоса I Хелен Велдт-Бассон , Всевышний ", Hispania , 77 (3): 450–451, doi : 10.2307 / 344963 , JSTOR  344963. ( Требуется подписка JSTOR .)
  • Поуп, Рэндольф Д. (1996), «Испано-американский роман с 1950 по 1975 год», в Гонсалес Эчеваррия, Роберто (редактор), Кембриджская история латиноамериканской литературы, Том 2: Двадцатый век , Кембридж: Cambridge University Press , стр. 226–279, ISBN 978-0-521-41035-9.
  • Роа Бастос, Августо (1986), Я, Верховный , Нью-Йорк: Кнопф, ISBN 978-0-394-53535-7. Пер. Хелен Лейн.
  • Роу, Уильям ; Уитфилд, Тереза (январь 1987), "Пороги идентичности: Литература и Exile в Латинской Америке", третьего мира Quarterly , 9 (1): 229-245, DOI : 10,1080 / 01436598708419971 , JSTOR  3991856. ( Требуется подписка JSTOR .)
  • Велдт-Бассон, Хелен Кэрол (1993), Я Высший: Диалогическая перспектива Аугусто Роа Бастос , Колумбия: University of Missouri Press, ISBN 978-0-8262-0888-0.
  • Уильямс, Рэймонд Лесли (1998), Современный латиноамериканский роман , Нью-Йорк: Туэйн, ISBN 978-0-8057-1655-9.