Инцидент в Сакурадамоне — неудачное покушение на японского императора Хирохито, совершенное 8 января 1932 года у ворот Сакурадамон в Токио, Японская империя.
Нападение совершил активист движения за независимость Кореи Ли Бон Чан , член Корейской патриотической организации . Ли бросил гранату в японского императора, но граната не убила его. Ли был немедленно арестован, предан суду, приговорен и казнен 10 октября 1932 года. Теперь его помнят как мученика в Южной Корее, где нападение иногда называют Патриотическим поступком Ли Бонг-чана ( корейский : 이봉창의사 의거). ). [3] [4] [5]
После нападения японские власти активизировали поиски Ким Ку и других членов Временного правительства Кореи , которое финансировало операцию.
С 1910 по 1945 год Корея была колонией Японской империи . [6] В 1919 году протесты против японского правления прошли по всей Корее в рамках так называемого « Движения 1 марта» . После того, как японцы жестоко подавили протесты, многочисленные корейцы бежали с полуострова и продолжили сопротивление японцам из-за границы, включая членов Временного правительства Республики Корея . [7]
Япония начала создавать предлоги для вторжения в Маньчжурию на северо-востоке Китая в 1931 году. Во время инцидента в Ванпаошане в июле 1931 года она сделала сенсацией небольшой спор между китайскими и корейскими фермерами, чтобы разжечь антикитайские настроения в Корее и Японии. Это даже привело к жестоким столкновениям между корейцами и китайцами в их странах. [8] 18 сентября 1931 года Японская империя организовала инцидент Лютиаоху (бомбардировка маньчжурской железной дороги) и Мукденский инцидент , которые усилили антияпонские настроения среди китайцев. [9]
Ли Бон Чан (1900–1932) был этническим корейцем, родившимся в Корее и жившим в Японии между 1925 и 1930 годами. Когда он впервые приехал в Японию, Ли считал себя «новым японцем» ( 「신일본인」 ) и надеялся, что чтобы вписаться. Он взял японское имя и со временем научился выдавать себя за японца. Но однажды его арестовали и продержали под стражей 11 дней, потому что в кармане у него было письмо друга детства, написанное на корейском языке. Этот опыт шокировал его и несколько огорчил его попытки приспособиться. Он продолжал работать в Японии, но после другого инцидента, когда он наблюдал, как корейца публично стыдили за то, что он не умеет бегло говорить по-японски, он решил присоединиться к корейскому движению за независимость. . [8] [10]