Суд над Альфредом Дрейфусом и его осуждение стали событием, которое спровоцировало « Дело Дрейфуса» , политический скандал, разделивший Францию в 1890-х и начале 1900-х годов. Это связано с незаконным осуждением за государственную измену Альфреда Дрейфуса, французского артиллерийского офицера эльзасского еврейского происхождения. Дрейфус был приговорен к пожизненному заключению на Острове Дьявола .
Отчет майора Бексона д'Ормешевиля Эдгар Деманж , которого семья Дрейфусов избрала своим адвокатом, согласился с этой задачей только при условии, что прочтение документов убедит его в пустоте обвинения. Он был убежден.
, представленный 3 декабря, был предвзятым и нелогичным. Он тщетно пытался вывести какое-нибудь доказательство из кучи «возможностей» и многочисленных инсинуаций.Деманж сосредоточился на том, чтобы добиться публичного слушания, пообещав своей честью не поднимать каких-либо деликатных вопросов, которые могут привести к дипломатическому инциденту. Братья Дрейфуса и некоторые государственные деятели срочно обратились в том же направлении. Однако министр решил, что закрытое слушание требуется в соответствии с «государственной политикой», и объявил об этом приговоре председателю военного трибунала; такое объявление было равносильно приказу.
Судебный процесс
Дело началось 19 декабря 1894 года в тюрьме Черче-Миди и длилось четыре дня. Суд состоял из семи судей, ни один из них не был артиллеристом. Президентом был полковник Морел . С самого начала комиссар правительства майор Бриссет потребовал открытого судебного разбирательства . Протесты Деманжа, который пытался заявить о том, что обвинение основано на едином документе, были отклонены президентом, и единогласно было согласовано тайное судебное разбирательство. В зале суда, помимо судей, оставались только обвиняемый и его поверенный, префект полиции Луи Лепин и майор Жорж Пикар , на которого была возложена обязанность отчитаться о ходе судебного разбирательства перед начальником штаба и перед судом. министр. Дело затянулось без каких-либо инцидентов, достойных упоминания. «Бесцветный» голос Дрейфуса, его несимпатичная внешность и военная корректность ослабляли эффект его настойчивых отрицаний. С другой стороны, «моральные доказательства» не подлежат обсуждению. Дю Пати де Клам запутался в своем описании сцены диктовки. Бертильон представил исправленное и значительно расширенное издание своего отчета. Единственное свидетельство, которое произвело какое-либо впечатление, было свидетельством майора Генри . После своего первого заявления он попросил отозвать его. Затем громким голосом он заявил, что задолго до прибытия бордеро уважаемый человек (имеется в виду Валкарлос ) предупредил разведывательное управление о том, что сотрудник министерства, сотрудник второго бюро, предает его страну. "И этот предатель, вот он!" Он указал пальцем на Дрейфуса. И когда президент спросил его, назвал ли «благородный человек» Дрейфуса, Генри протянул руку к распятию и заявил: «Клянусь!»
Последнее слушание 22 декабря было посвящено обращению прокурора и мольбам Деманжа, который провел три часа, утверждая, что само содержание бордро свидетельствует о том, что это не может быть работой Дрейфуса. В своем ответе Бриссет попросил судей взять свои «лупы». Спокойный слушатель, майор Пикар, считал, что результат будет очень сомнительным, если только не поможет секретное досье. Это досье было передано, все еще запечатанным, майором Дю Пати (который не знал о содержимом) полковнику Морелю, который немедленно вошел в комнату, где судьи обсуждали дело, и передал его своим коллегам. Воспоминания военных судей по этому поводу довольно расплывчаты, поэтому невозможно достоверно восстановить суть портфеля. Однако известно, что в него входил, по крайней мере, документ "canaille de D ..." (банальное начальное слово , которое после телеграммы Паниццарди было абсурдно приписывать Дрейфусу) и своего рода военная биография Дрейфуса, основанная на , но не идентичный меморандуму Дю Пати, которому было велено привести различные документы секретного досье в соответствие друг с другом. Эта биография представила Дрейфуса как предателя по рождению, начавшего шпионить, как только он поступил на службу.
Секретное досье
Среди других документов секретного досье были фрагменты записки Шварцкоппена , намекающие на информатора, который якобы получил свои знания из министерства, и, по словам коммандера Фрейштеттера , первая и ложная интерпретация депеши Паниццарди. После оглашения приговора досье было возвращено Мерсье, который разобрал его на части, а позже уничтожил биографическую справку. Но, вопреки инструкциям, майор Генри воссоздал секретное досье, добавил к нему пояснительную записку Дю Пати (последняя была уничтожена Мерсье в 1897 году) и запер его в железном сундуке, где его впоследствии нашел Пикар. Несколько раз (с 1894 г.) делались ссылки на второе «сверхсекретное» досье, которое состояло из фотографий документов, украденных из немецкого посольства, а затем переданных ему, а именно, семь писем от Дрейфуса и одно письмо, адресованное ему. Быть от императора Германии до графа Мюнстера по имени Дрейфус. Ни один уважаемый историк не считает, что этому досье есть какие-либо доказательства.
Приговор
Дрейфус был единогласно признан виновным. Он был приговорен к пожизненному заключению, которому предшествовала военная деградация. Услышав это решение, переданное ему секретарем суда, Дрейфус, твердо веривший, что его оправдают, был ошеломлен. Вернувшись в тюрьму, его охватило отчаяние, и он попросил револьвер. Фердинанд Форзинетти , который не потерял веру в свою невиновность, с большим трудом успокоил его. Однако трогательные письма от жены заставили его принять жизнь, хотя бы как долг перед собственной семьей.
Апелляция Дрейфуса в ревизионный военный суд - не более чем формальность - была отклонена 31 декабря 1894 года. В тот же день осужденного посетил дю Пати де Клам, посланный министром. войны с миссией объявить Дрейфусу, что, если он сделает признание и раскроет природу своих опрометчивых поступков, он может добиться смягчения приговора. Дрейфус ответил, что ему не в чем признаться. Он просил только, чтобы расследование было продолжено, чтобы найти настоящего преступника. Дю Пати, несколько тронутый, сказал ему, выходя: «Если ты невиновен, ты величайший мученик всех времен». Дрейфус написал министру отчет об этом интервью. Он закончил такими словами: «Как только я уйду, пусть продолжают искать; это единственное, о чем я прошу». [1]
Военная деградация
Военная деградация происходило на Марсовом поле 5 января 1895. Во время парада «исполнения», Дрейфус сохранил военное отношение , которое потрясло некоторых зрителей. Когда генерал Даррас произнес привычные слова, он закричал громким голосом : , "Вы унижаете невиновного человека! Да здравствует Франция! Да здравствует армия! »Он повторил этот клич, пока дежурный адъютант сдирал с него нашивки и ломал саблю, и снова проходя перед толпой, звавшей его на смерть, и журналистами, которые называли его Иудой .
Если единогласный приговор семи судей развеял общественные сомнения, то неоднократные протесты осужденного снова вернули их к жизни. Распространено сообщение о том, что он дал признательные показания. В ожидании парада, запертый с Лебрен-Рено , дежурным капитаном жандармерии, он должен был сказать: «Министр знает, что я невиновен, и что, если я передал какие-либо документы Германии, это только для того, чтобы получить взамен более важные; до истечения трех лет правда станет известна ". Эта история возникла из малоизвестного рассказа Лебрена Рено о своем разговоре с Дрейфусом. На самом деле последний просто рассказал о своей беседе с Дю Пати и опротестовал свою невиновность. Сам Рено в интервью, по словам Дрейфуса, рассказал о происхождении бордеро, но ни слова не признался. Как бы то ни было, эта праздная болтовня обеспокоила сотрудников, поскольку привлекла к делу посольство Германии, которое проявляло признаки возмущения. Короче говоря, генерал Гонс вызвал Лебрена Рено и поочередно отвел его к генералу Мерсье и президенту республики Казимиру-Периру , который наложил на него полное молчание на будущее.
Германия
Между тем ожидались серьезные осложнения с Германией. Получив заверения Шварцкоппена, а также военного министерства в Берлине, что Дрейфус им совершенно неизвестен, правительство Германии публично протестовало против заявлений в газетах, которые настаивали на привлечении Германии к делу. Несколько раз после ареста Дрейфуса полуофициальные ноты протеста помещались в различные органы печати; Посол Германии Георг Герберт цу Мюнстер отрицал Ханото, что Германия принимала какое-либо участие в этом деле. Эти заявления, хотя и были приняты вежливо, вызвали у французского правительства абсолютный скепсис, поскольку оно знало из положительного источника о происхождении бордеро.
30 ноября нота агентства Havas исключила иностранные посольства из этого дела, но пресса продолжала инкриминировать Германию. В начале декабря Мюнстер по прямому приказу германского императора пригласил Ханото зайти в посольство и повторил свои протесты. За границей распространилось сообщение о том, что Германия потребовала и добилась восстановления документов, устанавливающих вину предателя.
Спровоцированное продолжением этих нападений, посольство Германии поместило в «Фигаро» от 26 декабря новое уведомление, формально отрицая, что оно имело «наименьшие прямые или косвенные сношения» с Дрейфусом. Поскольку это уведомление также, казалось, не имело никакого эффекта, император телеграфировал в Мюнстер 5 января, чтобы лично пойти к Казимиру-Периру и сказать: «Если будет доказано, что посольство Германии никогда не участвовало в деле Дрейфуса, я надеюсь, правительство без колебаний заявит об этом факте ". В противном случае понималось, что посол уедет из Парижа. Эта депеша, переданная Мюнстером Шарлю Дюпюи , временно работавшему в министерстве иностранных дел, имела вид ультиматума.
До этого момента президент республики знал очень мало подробностей этого дела, и Ханото держал его в полном игнорировании предыдущих сообщений Мюнстера. Но теперь ему показали содержание юридических документов, и, прочитав их, он предоставил Мюнстеру аудиенцию, которую он просил. Считая честность лучшей политикой, он очень откровенно утверждал, что письмо с уголовным преступлением было взято из посольства Германии, но что это не был важный документ и что ничто не доказывает, что оно было «запрошено».
Передав дело в Берлин, Мюнстер дал согласие на составление записки агентством Гавас, которое еще раз исключило все посольства и прекратило инцидент 9 января 1895 года. Генерал Огюст Мерсье недолго задержался. наслаждайтесь его триумфом. 15 января под предлогом министерского кризиса, из-за которого его бросили друзья, Казимир-Перир подал в отставку с поста президента республики, загадки и интриги дела Дрейфуса, по-видимому, ускорили это решение.
Когда съезд собрался для избрания нового президента, были распечатаны бюллетени о выдвижении генерала Мерсье в качестве кандидата. В одной рекламной листовке он даже назван спасителем республики за то, что предатель Дрейфус был осужден, несмотря на все трудности. Однако он получил только три голоса. Рибо, которому новый президент Феликс Фор поручил сформировать кабинет, не обращался к помощнику, столь скомпрометированному, как Мерсье, и пост военного министра был отдан генералу Цурлиндену .
Иль-де-Ре
Двумя днями позже, в очень холодную погоду, в ночь на 17 января, Дрейфус был доставлен из тюрьмы Ла-Санте и доставлен по железной дороге в Ла-Рошель . Оттуда его перевели в военное исправительное учреждение на острове Иль-де-Ре , у западного побережья Франции. Народ, узнав его, последовал за ним, жаждав его крови. Офицер ударил его, но Дрейфус был стоичен, даже сочувствовал своим мучителям, чье негодование против такого предателя, каким он должен был быть, он понимал и разделял. На Иль-де-Ре, как и в Ла-Санте, ему было разрешено несколько раз встречаться с женой, но властям удалось сделать их как можно более короткими и неудобными.
Закон, принятый ad hoc, только что установил Иль-дю-Салю у Французской Гвианы в качестве места транспортировки для политических преступлений. Он заменил полуостров Дюко (Новая Каледония), где, как было сказано, наблюдение было затруднено. Было высказано предположение, что Дрейфус отомстил за его упорный отказ признаться. В уведомлении, составленном военным министерством для использования его опекунами, он был назван «закоренелым злоумышленником, совершенно недостойным жалости». Вечером 21 февраля его в спешке вывели из камеры и погрузили в Виль-де-Сен-Назер , который перевез его через Атлантику к месту ссылки.
Остров дьявола
Îles дю Salut , где Альфред Дрейфус приземлился 15 марта 1895 г. содержит небольшой архипелаг расположен двадцать семь миль (43 км) выклы Cayenne , напротив устья Куры . Несмотря на свое название («Салют», здоровье), это был самый нездоровый регион с непрекращающейся жарой, непрерывными дождями в течение пяти месяцев в году и излияниями, исходящими из болотистой земли. Самый маленький остров в группе, Остров Дьявола , который до прибытия Дрейфуса был занят колонией прокаженных , должен был стать его жилищем.
На вершине заброшенной скалы, вдали от нескольких пальм на берегу, для него была построена небольшая хижина площадью четыре кубических ярда (3 м³). День и ночь инспектор стоял у дверей на страже и строго велел ему ни слова не говорить. Днем заключенному разрешалось заниматься физическими упражнениями до заката на небольшом прямоугольном пространстве около двухсот ярдов (180 м) рядом с его хижиной.
Мадам Дрейфус попросила разрешения следовать за своим мужем к месту его ссылки. Формулировка закона, казалось, давала ей на это право. Однако министерство отказалось, заявив, что правила, которым подчинялся осужденный, несовместимы с ее присутствием. Следовательно, у Дрейфуса не было компании, кроме его тюремщиков.
Губернатор островов проявил некоторую человечность, но главный надзиратель Лебарс, получивший от министра инструкции о применении суровых мер, пошел дальше своих приказов. Дрейфуса плохо кормили, особенно в начале срока изгнания, он был вынужден выполнять всевозможную грязную работу, жил днем среди паразитов и нечистот, а по ночам пребывал в состоянии постоянных галлюцинаций. Дрейфус, как и следовало ожидать, вскоре стал жертвой лихорадки, пока доктор не вмешался и не добился улучшения правил.
Сам Дрейфус, явно убежденный в том, что жить - это его долг, энергично боролся за это. Чтобы поддерживать свои физические силы, он заставлял себя регулярно заниматься спортом. Чтобы его интеллект не притупился, ему присылали книги, которые он читал и перечитывал. Он написал резюме, выучил английский и снова занялся математикой. Чтобы использовать оставшиеся долгие часы досуга, он вел дневник. Он мог вести переписку только со своей семьей и даже с ними мог обращаться только по домашним делам. Его письма, проверенные администрацией, были долгим призывом к справедливости. Иногда он умолял жену пойти, ведя ее детей за руку, умолять о справедливости у президента республики . Он написал сам президенту, Дю Пати и генералу Раулю Ле Мутону де Буадефру, не получив никаких ответов.
В конце концов ужасный климат сделал свое дело, его поглотила лихорадка. Он почти потерял дар речи из-за того, что никогда не использовал ее. Даже его мозг потрачен впустую. 5 мая 1896 года он записал в дневнике: «Мне больше нечего сказать; все одинаково в своей ужасающей жестокости». Его мягкость, покорность и точное соблюдение всех правил не преминули произвести впечатление на тюремщиков. Некоторые из них считали его невиновным. Никакого наказания за бунт против дисциплины ему не было.
В начале сентября 1896 года английская газета сообщила ложную историю его побега. Этот слух был распространен Матье Дрейфусом в надежде встряхнуть инертность общественного мнения и подготовить почву для брошюры Бернара Лазара с требованием нового слушания дела 1894 года. . Рошфор и Драмон объявили о существовании синдиката, чтобы освободить его, опубликовали некоторую ложную информацию о правилах, которым должен был подчиняться осужденный, и подтвердили, что с небольшими деньгами это самое легкое, что можно вообразить, чтобы осуществить его спасение. При этом испугался колониальный секретарь Андре Лебон . Не имело значения, что эти рассказы были абсолютно беспочвенными и что заключенный вел безупречный образ жизни. Чтобы удостовериться вдвойне, он телеграфировал губернатору Гвианы, чтобы он окружил внешнюю границу полигона Дрейфуса прочным забором и поставил часового возле хижины Дрейфуса в дополнение к часовому у двери.
Пока эта работа не была закончена, заключенный день и ночь должен был находиться в своей хижине. Ночью, до дальнейших распоряжений, он должен был быть подвергнут наказанию «двойной пряжкой»: кандалы, к которым ноги заключенного были прикованы и которые затем были жестко прикреплены к его кровати, так что он был приговорен либо к полной неподвижности. или к ужасным пыткам. Этот варварский и незаконный приказ строго выполнялся, к не меньшему удивлению Дрейфуса и его надзирателей, в течение двадцати четырех жарких ночей. В течение двух месяцев ему не разрешали выходить из своей отвратительной и удушающей лачуги. Когда хижину открыли, ее окружила стена, скрывавшая даже небо. За этой стеной его площадка для упражнений, окруженная деревянным забором высотой более шести футов (1,8 м), была чем-то вроде узкого прохода, из которого он больше не мог видеть море.
Находясь в состоянии крайней депрессии, Дрейфус перестал вести дневник 10 сентября 1896 года, написав, что не может предвидеть, в какой день его мозг лопнет. Его семье больше не разрешалось присылать ему книги. Письма его жены пересылались ему в виде копий, а не в ее оригинальном виде. 6 июня 1897 года ночью был замечен парус и пущены пушки. Дрейфус, пораженный во сне, увидел своих охранников с заряженными винтовками, готовыми застрелить его, если он сделает одно подозрительное движение.
В августе власти установили, что жара и влажность в его душной хижине были действительно невыносимыми, и перевели мужчину в новую хижину, большую, чем первая, но столь же мрачную. Рядом была построена сигнальная вышка, вооруженная пушкой Гочкиса . К счастью для Дрейфуса, его моральная стойкость после временного затмения восстановила свою силу. Письма его жены с января 1898 года, хотя и не содержали подробностей, внушали ему надежду тоном уверенности, в котором нельзя было ошибиться. За эти три ужасных года произошли знаменательные инциденты. В частности, его брат Матье Дрейфус неустанно трудился, чтобы доказать свою невиновность.
Смотрите также
- J'Accuse…! , влиятельное открытое письмо 1898 года, написанное Эмилем Золя
Цитаты
- ↑ JE 1903 , стр. 667.
Рекомендации
- Джейкобс, Дж. "Дело Дрейфуса ( L'Affaire Dreyfus )". Еврейская энциклопедия .