Иску́сство наци́стской Герма́нии — разновидность тоталитарной эстетики, характерная для нацистской Германии. В этот период искусство стало объектом жёсткой цензуры со стороны государства и лично Адольфа Гитлера, навязавшего народу собственные предпочтения в искусстве.
Образцом в Германии должны были стать примеры греческого и римского искусства: их Гитлер рассматривал как произведения, чья внешняя форма являлась воплощением внутреннего расового идеала[1]. Более того, смысл его должен понимать и принимать обычный человек[2]. Кроме того, оно должно было быть одновременно героическим и романтическим. Веймарский период в искусстве нацисты частично отрицали или рассматривали с отвращением. Такое отношение возникло отчасти из-за консервативной эстетики, частично из-за цели использовать искусство как пропаганду.
Начало XX века характеризовалось впечатляющими изменениями в художественных стилях. В изобразительном искусстве появились такие инновационные жанры, как кубизм, дадаизм и сюрреализм, следующие за символизмом, постимпрессионизмом и фовизмом. За вышеупомянутые годы Германия стала главным центром авангардного искусства. Страна стала также центром зарождения экспрессионизма в живописи и скульптуре, атональных музыкальных композиций Арнольда Шёнберга и созданной под влиянием джаза композиции Пауля Хиндемита и Курта Вайля. Работы Роберта Вине «Кабинет доктора Калигари» и Фрица Ланга «Метрополис» основали экспрессионизм в кинематографии. Поначалу нацисты (в частности Геббельс, которому нравился экспрессионизм) решили, что «престиж, которым пользуется авангард у образованной немецкой публики, может быть им выгоден, а у них практические соображения всегда брали верх над личными предпочтениями Гитлера. Позднее нацисты предпочли в вопросах культуры прислушаться к запросам масс, нежели к запросам тех, кто их финансировал; ибо последние, когда возникал вопрос о сохранении власти, проявляли такую же готовность пожертвовать культурой, с какой жертвовали они своими моральными принципами, тогда как массы, именно потому, что были лишены власти, следовало ублажать всеми прочими подручными способами. Необходимо было масштабнее, чем это принято демократиями, продвинуть иллюзию реальной власти масс. Литературу и искусство, которые нравятся массам и которые им понятны, следовало объявить единственно подлинными литературой и искусством, а все прочее следовало уничтожить».[3] Через некоторое время после прихода нацистов к власти, не подходящие к их новой концепции направления искусства были объявлены культурбольшевизмом, подлежащий искоренению.