Из Википедии, бесплатной энциклопедии
Перейти к навигации Перейти к поиску
Шин Чаехо (1880–1936), самый ранний сторонник националистической историографии Кореи.

Корейская националистическая историография - это способ написания корейской истории , в основе которого лежит корейский минджок , этнически или расово определяемый корейский народ . Подобная историография возникла в начале двадцатого века среди корейских интеллектуалов, которые хотели укрепить национальное самосознание, чтобы добиться независимости Кореи от японского господства . Его первым сторонником был журналист и активист за независимость Шин Чаехо (1880–1936). В своем полемическом « Новом прочтении истории» ( Докса Силлон), который был опубликован в 1908 году, через три года после того, как Корея стала протекторатом Японии , Шин провозгласил, что история Кореи - это история корейского минджока , отдельной расы, происходящей от бога Дангуна, который когда-то контролировал не только Корейский полуостров, но и большую его часть. из Маньчжурии . Историки-националисты сделали обширные притязания на территорию этих древних «корейских» королевств, по которым можно было судить о нынешнем состоянии минджока .

Шин и другие корейские интеллектуалы, такие как Пак Ын Сик (1859–1925) и Чхве Нам Сон (1890–1957), продолжали развивать эти темы в 1910-х и 1920-х годах. Они отвергли две предыдущих способы представления прошлого: конфуцианскую историографию Чосон Корея «s ученых-чиновников , которые они винят за увековечивание подобострастного мировосприятия вокруг Китая и японскую колониальную историографию, которые изображали Кореи как исторически зависимы и культурно отсталые.

Работа этих довоенных историков-националистов сформировала послевоенную историографию как в Северной, так и в Южной Корее . Несмотря на идеологические различия между двумя режимами, доминирующая историография в обеих странах с 1960-х годов продолжала отражать националистические темы, и это общее историческое мировоззрение является основой для разговоров об объединении Кореи . Пытаясь отвергнуть японскую колониальную науку, корейские историки-националисты приняли многие из ее предпосылок. Син Чхэхо в ирредентистские претензии на Маньчжурию, однако, не сделал это в мейнстрим.

Исторический контекст [ править ]

Японское изображение подписания Соглашения Канхва (1876 г.) между Японией Мэйдзи и Кореей Чосон , открывшего Корею для внешней торговли.

Конец девятнадцатого века был временем внутренних кризисов и внешних угроз для Кореи Чосон (1392–1910). Начиная с 1860-х годов, серия восстаний, вызванных чрезмерным налогообложением и неправильным управлением, угрожала правящей династии, в то время как иностранные державы - в основном западные страны, но также и Япония Мэйдзи - использовали военную силу, чтобы попытаться открыть Корею для торговли. [1] Япония-Корея договор 1876 г. открыл три корейские порты для торговли и предоставил японские купец экстерриториальность в этих портах. [2] Этот неравноправный договор вызвал еще большее иностранное вмешательство, поскольку превратил Корею в объект соперничества между империалистическими державами.[3] Одним из важнейших вопросов было то, была ли Корея суверенным государством или зависимой от Китая. [4] Несмотрястатус Чосон как приток из Мин (1368-1644)а затем Цин (1644-1911) Китай - что подразумевает отправку дани миссий и ритуально худшую позицию корейского короляотношению визави китайский император - Корея также могла диктовать как свою внутреннюю, так и внешнюю политику, создавая неоднозначную ситуацию, которая расстраивала западные державы. [5]

Чтобы уменьшить напряженность, Китай и Япония подписали Тяньцзиньскую конвенцию (1882 г.), в которой обе стороны согласились не посылать дополнительные войска в Корею. Однако в 1884 году корейские реформаторы при поддержке охраны японской дипломатической миссии попытались свергнуть короля Кочжона (годы правления 1863–1907), но китайские войска, дислоцированные в Корее, быстро вмешались, чтобы помешать перевороту . [6] Десять лет спустя крестьянское восстание Донгхаквзорвался и снова поставил режим Чосон в затруднительное положение. Король Годжон попросил Китай прислать войска, чтобы помочь подавить его, но Япония, под предлогом того, что хочет защитить свои интересы на полуострове, послала еще больше. В июле 1894 года японские войска захватили корейского короля и вынудили его создать кабинет, который провел обширные институциональные реформы . Одна из этих реформ заключалась в создании Бюро истории (Pyeonsaguk 編 史 局), которое сыграло свою роль в более поздних спорах по истории. [7] Нападение Японии на китайские войска несколько дней спустя положило начало китайско-японской войне , которая велась за то, кто будет контролировать Корейский полуостров. [8] Война закончилась громкой победой Японии, подтвержденнойСимоносекский договор (1895 г.), который вынудил Китай признать независимость Кореи Чосон. Но бегство Кореи от миропорядка, ориентированного на Китай, просто расчистило путь японскому империалистическому господству. [9]

История корейской националистической историографии [ править ]

Прекурсоры (до 1895 г.) [ править ]

Во второй половине правления династии Чосон (1392–1897) многие ученые разочаровались в китаецентризме и стали более осознавать уникальность и независимость Кореи. [10] Эта тенденция стала известна как движение силхак («прагматическое обучение»). Самым важным предвестником подъема националистической историографии до 1895 года было разрушение китаецентризма во время движения силхак .

Несиноцентрические историографические идеи начали зарождаться в трудах ученых Хун Тэ-юна (1731–1783), И Чон-хви (1731–1786), Пак Цзи-вон (1737–1805), Юй Дэук-гонга (1749). –1807), Чонг Яг-Ён (1762–1836) и И Гю-гён (李 圭 景, 1788–1856). Хун Тэ Ён опроверг священную идею синоцентризма о том, что Китай превосходит все другие нации, и утверждал, что все нации равны. [11]Современник Хонга Чонг Яг-Ён утверждал, что любая нация, выдающаяся в культуре, может определить себя как «центр», и далее утверждал, что, поскольку Корея уже достигла этого уровня культурного развития, ее, следовательно, можно назвать «центром». Он также подчеркнул важность дополнительного образования в корейских текстах, таких как Самгук Саги (XII век), а не только в китайских классических произведениях . Пак Чжи выиграл сетовал , что преобладающие корейские историки того времени были обязанным Чжу Си «s неоконфуцианской рамок, которые размещены Китай в центре международной системы. [12] Он представил свежий взгляд на историческую территорию Кореи, простирающуюся за пределы реки Ялу в Маньчжурию.[13] И Гю-гён призвал интеллектуалов написать исчерпывающую историю Кореи в рамках интерпретации независимой национальной идентичности. [14]

Наиболее представительного сирхакпх историографической работа Seongho Yi Ik «s (1681-1763) Dongsa Gangmok („Основа истории Восточной страны“), который , хотя и написанной в неоконфуцианских рамках, демонстрирует более критично , чем виновато к ранняя династия Чосон и ее основание. [15]

1895–1945 [ править ]

1895–1905 [ править ]

Современные корейские историки прослеживают корни националистической историографии к движению за независимость Кореи , которое возникло в ответ на рост японского влияния в Корее после победы Японии в японо-китайской войне (1894–1895) . [16] Начиная с 1895 года, корейские газеты начали пропагандировать новые способы представления Кореи. В 1896 году Со Чжэ Пиль (1864–1951) и Юн Чи Хо (1864–1945) основали двуязычную (англо-корейскую) Тонгнип Синмун ( Независимость ), которая стала первой корейской газетой, выходящей на хангыле . [16]Со и Юн, которые оба столкнулись с идеями «нации» и «независимости» во время учебы в Соединенных Штатах, пытались продвигать национальное самосознание среди корейцев , частично через историческое образование. [16] В 1899 году газета перевела на корейский язык эссе «О патриотизме», которое китайский журналист и историк Лян Цичао недавно опубликовал в Японии. [17] Но такие призывы к «корейскому политическому единству и расовой солидарности » в газетах начала века подвергались цензуре японскими колониальными властями . [18] Tongnip синмунпоэтому был вынужден закрыться позже в 1899 году. Японские власти также запретили частные школы, которые пытались продвигать патриотизм через преподавание корейской истории, языка и обычаев. [18]

Социал-дарвинистские идеи борьбы между расами также были среди новых интеллектуальных течений, влияющих на корейцев в то время. Они были представлены Корее в 1880-х годах интеллектуалами, которые путешествовали или учились в Японии. [19] Их первыми двумя сторонниками были Ю Киль-чун (1856–1914) и Юн Чи-хо (1864–1945), которые оба побывали в Японии весной 1881 года в качестве членов организации Эо Юн-чжун ( 어윤중 , 魚 允 中; 1848–1896) придворная наблюдательная миссия ( 조사 시찰단 , 朝 士 視察團), которую корейский королевский двор направил для наблюдения за реформами Мэйдзи. [20] Юн упомянул идеи о корейской «расе» в редакционных статьях, опубликованных вТонгнип Синмун , но недостаточно для широкого распространения этих идей. [21] Действительно, до установления японского протектората над Кореей в 1905 году паназиатское мнение о том, что корейцы и японцы, как члены «желтой расы», являются союзниками в борьбе против «белой расы», было большим. в корейских газетах, чем изображения корейцев как расово отличных от японцев. [22]

Японская колониальная историография [ править ]

Mainstream японская историография возникла из слияния западной историографии, который был внесена на немецкой Людвигу Рисс в 1887 году, и китайская научной традиции доказательственных исследований ( kaozheng考證или kōshōgaku考證學), который был создан в Японии с периода Эдо (1603 –1868). [23] Японская историография Восточной Азии ( Tōyōshi ) была областью, возглавляемой Сиратори Куракичи白鳥 庫 吉 (1865–1942), которая в целом следовала негативным востоковедным изображениям Китая и Кореи на Западе, при этом классифицируя Японию как отдельную от Азии и Запад, но на равных с Западом. [24] [25]То, что корейские историки называют японской «колониальной историографией», можно проследить до истории Японии Токийского императорского университета 1890 года, « Кокуши ган國史», которая выступала за общее происхождение корейцев и японцев ( Ниссен досо-рон ). Основываясь на хрониках Кодзики и Нихон Сёки , Кокуши-ган утверждал, что легендарные фигуры Сусаноо , брат императора Джимму , и императрица Дзингу правили Силла (Корея) или вторглись в нее . [23] [25] Подобные взгляды на историческое подчинение Кореи Японии получили широкое признание в японской науке.[26] и неотъемлемая часть национальной истории Японии, [25] , как это было представлено в других книгах Японии эпохи Мэйдзи (1868-1912), такие как Отори Кейжек «s ВЫБРАЛИ kibun朝鮮紀聞(1885), и Hayashi ТАИСУК » s林泰 輔Chōsenshi朝鮮 史 (1892), приводил аналогичные аргументы. [27] Другой темой японской исторической науки о Корее была отсталость Кореи, что впервые было доказано экономистом Токузо Фукуда в 1902 году, который сказал, что Чосон был эквивалентом Японии в период Хэйан (794–1185). [26]

Со времени подписания японо-корейского договора 1876 года Японская империя стала все активнее участвовать в корейских делах. [26] После того, как русско-японская война в 1905 году открыла Маньчжурию (северо-восток Китая) для японской колонизации, Япония начала продвигать идею совместной и неразрывной «маньчжурско-корейской истории» ( Mansenshi滿 鮮 史). [27] В этой теории маньчжурско-корейской истории, разработанной Инабой Ивакачи в 1920-х и 1930-х годах, Корея подвергалась различным силам гетерономии в политике и экономике, и, следовательно, ей не хватало «независимости и оригинальности». [26]Официальное участие империи в корейской историографии началось в 1915 году через офис в Чунчувоне . [27] Сайто Макото , японский генерал-губернатор Кореи , преследовал корейских этнических националистов-историков ( минджок сахакка ), таких как Шин Чхэ Хо , Чхве Нам Сон и И Кван Су , в рамках политики "культурного сдерживания". после демонстраций за независимость 1 марта 1919 года. [27] [28] Управление образования генерал-губернатора опубликовало 35-томный труд под названием Chōsenjin, который утверждал, что корейцы должны быть ассимилированы с Японией; Для этого японские интеллектуалы предложили переделать корейские имена в японский стиль . [28] В 1922 году генерал-губернатор учредил комитет, который составил 35-томную «Историю Чосона» ( Chosenshi ). [27] Chosenshi в основном состоит из экстрактов из китайских, японских и корейских исторических источников, и был использован в качестве основного источника для исторических работ по Корее в японском период. [26] Японские администраторы также исследовали артефакты, имеющие историческую ценность на Корейском полуострове ( косэки чоса дзигё古蹟 調查 事業), и пытались опровергнуть распространенное мнение о том, чтоДангун фигура корейской культуры . [27] Популярное изображение корейцев в японской историографии - это садэджуйи , или как чрезвычайно раболепных по отношению к иностранным державам, особенно Китаю. [29]

Шин Чаехо и корейская националистическая историография [ править ]

Полемист Син Чхэхо (1880-1936) нашел как конфуцианская историографию и японская колониальную науку неудовлетворительного по политическому, а не научной, основанию и предложил вместо этого корейской «расы» ( minjok ) в качестве альтернативного предмета анализа. [30] [31] Шин считал, что корейцы его времени обладали «рабским складом ума» в результате многовековой исторической, политической и культурной зависимости от Китая, и он прописал в качестве лекарства отождествление с корейской нацией и государством. , чтобы это сообщество могло быть побуждено к коллективной политической активности. [31]

И в Северной, и в Южной Корее Шин Чаехо считается первым историком, сделавшим корейскую этническую принадлежность центром корейской историографии [32] [33], корейист Чарльз К. Армстронг отмечает, что Шин «считается отцом современной корейской историографии». . [34] Он получил типичное конфуцианское образование, но покинул Чосон и уехал в Китай после подписания договора о аннексии Японии и Кореи в 1910 году. [33] Вдохновленный его посещениями руин Когурё и горы Пэкду (Чанбай) на китайской стороне границы. , он издавал корейские националистические трактаты в изгнании до своей смерти в 1936 году.[33] [34]

Среди новых интеллектуальных течений, влияющих на корейцев во время японского правления, версия социального дарвинизма, провозглашенная китайским историком Лян Цичао, пользовалась влиянием среди националистических журналистов-историков, таких как Шин Чаехо , Чхве Нам Сон и Пак Ын Сик . Лян учил, что мир разделен между экспансионистскими и влиятельными народами, такими как англосаксы и немцы , и теми народами, которые были слабыми и незначительными. [35] Темы борьбы за существование ( saengjŏn kyŏngjaeng ), выживания наиболее приспособленных ( yangyuk kangsik ) и естественного отбора (ch'ŏntaek ) вдохновляли не только собственные исторические взгляды Шина, но и взгляды корейского «самоусиливающегося движения» ( chagang undong ), которое действовало примерно так же, как в Китае и Японии . [36] На Шина также повлияли «Методы изучения китайской истории» Ляна ( Zhongguo lishi yangjiufa , 1922), на которых основаны многие методы Шина. [37] Он написал свою собственную историю Кореи, которая порвала с конфуцианской традицией, поставщики которой он назвал «слабыми» и не связанными с корейской «мужской» традицией, восходящей к древнему «корейскому» экспансионистскому королевству Когурё . [38]Шин чувствовал , что конфуцианский историографию, и особенно у Ким Бу Сик и его предполагаемого про- Силла смещения, подавил действительный корейскую претензии на маньчжурской территории, которая не только была Когурё одержимого, [36] , но Shin задуман как центральный этап корейски история, и мера силы минджока . [39] Более того, по словам Шина, именно акт написания истории заставил корейцев не восстать и снова завоевать Маньчжурию, в результате чего «великая страна стала маленькой страной, а великий народ стал маленьким народом». [40] Но он также критиковал син сач'эучебники после конфуцианцев, которые, тем не менее, относились к Японии с симпатией, переводили японские исторические труды и отражали японское мировоззрение. [30] [36] Он также критиковал паназиатизм как прикрытие японского экспансионизма и рассматривал Восточную Азию как простую географическую единицу, а не как основу для солидарности. [41] В результате его новая история сосредоточена как на «национальной борьбе», а не на взлете и падении политических династий, и подчеркивает отделение Кореи от Китая и Японии, поскольку он утверждал, что историография «должна способствовать национальному духу и независимости». . [42] Другие историки Пак Ын Сик (1859–1925) и Чан Чи-янаналогичным образом пытались исправить «рабскую литературную культуру» ( noyejŏk munhwa sasang ) янбана, чтобы отразить предполагаемую военную традицию исторической Кореи. [43]

После японской аннексии некоторые корейские интеллектуалы предпочли уйти в жизнь прославления культурного пространства Кореи в прошлом, вместо активного сотрудничества или открытого сопротивления с новыми властями. Чхве Нам Сон , основатель Ассоциации славной литературы Кореи ( Chosŏn Kwangmunhoe ), и Пак Ын Сик были представителями новой школы историков, называемых националистическими историками ( Minjok sahakka ), которые оплакивали упадок династии Чосон и стремились поднять национальное самосознание для достижения корейской независимости . [44] [45] [46]Несмотря на то, что их называли историками, многие видные деятели движения не имели формального исторического образования, делали крайние заявления, которые «имели мало шансов выдержать суровую проверку объективной исторической критики», и рассматривали историю как политическое оружие, служащее целям достижение корейской независимости. [44] [45] Шин Чаехо часто пересматривал существующую историю и мифологию, чтобы поддержать свой идеал исторической корейской автономии, и там, где он не мог его найти или где были противоречия, винил в этом «утерянные» или «фальсифицированные» записи, техники, в которой он обвинил Ким Бусика. [47] Эти историки предпочли фольклорное Самгук Юса как источник санкционированному судом Самгук Саги , [48]обвиняя компилятор саги в искажении корейской истории до конфуцианского и садэджуйского (прокитайского) конца. [49] [50] Историческое исследование Чоу, которое, как он считал, не должно быть беспристрастным, было мотивировано желанием опровергнуть японскую стипендию кокугаку, которая подчеркивала те периоды, когда Корея находилась под иностранным господством. [44] Среди ученых-националистов Шин предпочел адаптировать методы японской науки, включая использование уничижительного экзонима Шина, чтобы унизить Китай. [51] Ан Хвак(安 廓), другой корейский националист, перевернул японские историографические образы, например, заявив, что предполагаемая фракционность позднего Чосон была зачаточной формой современной партийной политики . [52] В 1914 году Ким Гё-хон (金 教 獻) написал первую националистическую историю Кореи, от Дангуна до позднего Чосон, под названием «Популярная история бога Тангуна» ( Shindan minsa神 檀 民 史) . [53] Из-за японской цензуры написание националистических историй было смешано с антиколониальным сопротивлением. [54]

Корейские историки обвиняют японскую колонизаторскую историографию в четырех основных искажениях: отвод ведущей роли китайским, маньчжурским и японским актерам в истории Кореи ( t'ayulsŏngron ); изображения корейского общества как застойного и даже дофеодального ( chŏngch'esŏngron ); документального подтверждения фракционности в корейской политической культуре ( tangp'asŏng-ron ); и утверждения общего корейского и японского происхождения ( илсун тонгжорон ), чтобы оправдать японскую колонизацию Кореи. [23] И Ки Бэкрезюмирует японскую колонизаторскую историографию как проистекающую из допущений «стагнация, неразвитие, партикуляризм полуострова и неоригинальность». [55]

После смерти Шина историки, писавшие в его традициях, будут называться «новыми националистами» ( shin minjokchuŭi ) движения «корееведение». В 1930-е годы появились альтернативные школы, включая марксистскую историографию и западный научный подход ( Чиндан хакхо ). [56] Ученые Чиндан хакхо (Академическое общество Чиндана), в том числе И Пён-до, И Сан Бэк, Ким Сан Ги и Ким Сок Хён, прошли обучение в университетах Японии или в Императорском университете Кейджо в Сеуле. и опубликованы в японских журналах, следуя объективным идеям Ранкея , бросившим вызов японской колониальной историографии. [57]С другой стороны, в число новых националистов входили такие фигуры, как Чон Ин-бо (鄭 寅 普) и Ан Чхэ-хон (安 在 鴻), первый из которых имел классическое китайское образование, а не работал на факультете социальных наук в университете. в Корее или Японии. Они подчеркивали «независимый дух самости» ( хашим ), в отличие от неоконфуцианской науки и науки западного стиля, которая представляла для Чжун «зависимый дух ( ташим )» [58].

После Второй мировой войны [ править ]

Капитуляция Японии в конце Второй мировой войны передала Корее независимости, но полуостров был немедленно разделить на идеологический противоположных режимы в Севере и Южной Корее . Сначала марксистские историки, сосредоточившиеся на классовом анализе, доминировали в исторической литературе на севере, в то время как стойкое антикоммунистическое правительство Сынгмана Ри (1948–1960) также сделало понятие минджока менее важным для историографии на юге. [59] В Северной Корее классовый анализ был вытеснен националистическим анализом в 1950-х годах, вскоре после Корейской войны . [60] В Южной КорееПадение режима Ли в 1960 году и антияпонские протесты, вызванные нормализацией дипломатических отношений с Японией в 1965 году, также восстановили минджок в качестве «объединяющей основы» для развития антиколониальной историографии. [61] С тех пор исторические исследования как на Севере, так и на Юге демонстрируют «всепроникающий и интенсивный националистический тон», несмотря на идеологические разногласия между двумя странами. [62] Эта общая историческая точка зрения послужила фоном для отношений Северной Кореи и Южной Кореи , как, например, в июне 2000 года, когда главы обоих корейских государств заявили, что объединение Кореи является историческим императивом. [63]

Северная Корея [ править ]

После обретения независимости в 1945 году «гораздо более воинственный» националистический тон в северокорейской исторической науке по сравнению с южнокорейской историографией позволяет отнести такую ​​науку к категории националистических, а не марксистских. [64] Северокорейский лидер Ким Ир Сен поручил историкам в качестве пропагандистов прославить подвиги древнего королевства Когурё против Китая династии Тан , а также недавнюю антияпонскую борьбу на северо-востоке Китая (Маньчжурия). [65] Ким был частью Северо-восточной антияпонской объединенной армии, возглавляемой Коммунистической партией Китая., членом которой он был, но позже эта история была заменена его непроверяемым заявлением о том, что он возглавлял «Корейскую народно-революционную армию» ( Chosŏn inmin hyŏngmyŏnggun ), детали которой напоминают Северо-восточную антияпонскую народно-революционную армию которым руководил китаец. [66] В северокорейской истории подвигов Ким Ир Сена в маньчжурском изгнании есть упущения, неправдоподобия и подделки, а также подтекст странствий и спасения ( минджока ), который сравнивают с христианской и греческой мифологией. [67] Согласно Ги Ук Шину, «кровавый национализм» Ким Чен Ира произошел от идей историков Шин Чаехо, И Кван Су иЧхве Нам Сон . [32]

Есть также сходство, хотя непризнанные из - за Ким культа личности - между предыскажениями Кима чучхе ( chuch'e ) самообеспечением идеологией и идеями Шин из «автономного духа» ( chuch'e Ui chŏngsin ) и очернение рабской sadaejuui . Именно из этих концепций проистекают межкорейские обвинения и встречные обвинения в «зависимости». [68] Географическое положение правительства Кима в Северной Корее помогло ему продвигать националистические истории с участием Когурё и других маньчжурских государств, чтобы укрепить свою легитимность. [69] Самая авторитетная история Северной Кореи,(Издание 1977 года) оправдывает свое непропорциональное отношение к Когурё, особенно по отношению к традиционно почитаемой современной Силле , «потому что корейский народ был самым сильным при правилах [Когурё]». [70]

T'ongsa Чосон также ставит под сомнение традиционное представление о « Едином Силла » , как будто единой Кореи, заявив , что режим только «южная часть национальной земли», и что, объединившись с династии Тан Китая, он «принес в иностранной враги и ... совершили тяжкое преступление перед корейским народом ". В результате войны Когурё-Тан , которая продолжается, Корея «потеряла немалую часть территории из-за агрессоров», имея в виду земли, оккупированные Балхэ после краха Когурё, хотя Северная Корея считает Балхэ корейским. [70] С 1950-х годов северокорейская историография отказалась от классового анализа.в пользу националистических категорий в соответствии с ведущей идеологией чучхе . [71] До этого северокорейская стипендия занималась соответствием марксистской историографии корейской истории, но в 1966 году северокорейский декан историков посчитал одну полемику о том, как примирить марксистскую историографию с национальной историей, как задачу, более актуальную для славян и немцев. чем корейцам. Северокорейская историография стала принимать более националистические аспекты и сделала Маньчжурию своим географическим центром; и важные исторические споры стали разрешаться без дебатов и обсуждений. [72] [73] В отличие от Манифеста Коммунистической партии, который начинается со слов «История всего существовавшего до сих пор общества - это история классовой борьбы», - гласит стандартный северокорейский исторический текст: «История человечества - это история борьбы народа за Чаджусон [автономию или независимость]». Согласно Чарльзу К. Армстронгу , эта концепция истории больше похожа на концепцию Шин Чаэхо «Я» против «не-Я», чем на марксизм. [73]

Эти исторические сочинения отрицали влияние китайской цивилизации на Корею и призывали к исправлению древней корейской истории, основанной на идеологии самостоятельности чучхе . [72] северокорейская историография современной Кореи в основном признаки непроверенных заявлений о героических националист актов Ким Ир Сена семьи, например, что один из предков Кима привели толпу , чтобы сжечь американский военный корабль в 1866 году [74] In В северокорейской историографии это нападение знаменует начало современной корейской истории ( kŭndaesa ). [73] Гора Пэкду , которая почти всегда сопоставляется с сыном Кима Ким Чен Ира., с 1960-х годов все чаще фигурирует в северокорейской «мифографии», а с 1970-х - еще быстрее, ассоциируя лидера с Дангун , предполагаемым прародителем корейской расы. [73] Тем не менее, он также использовался, чтобы восхвалять силхака- реформатора Чон Тасана как патриота Севера, потому что Тасан хотел положить конец участию Чосон в системе данников Императорского Китая . [75] Сам Тасан был сторонником «ориентированной на людей» ( минбонской ) теории истории. Выступление сына Кима Ким Чен Ира в 1970 году перед Рабочей партией Кореиподчеркнули, что «мы должны убедиться, что вещи прошлого демонстрируются или преподаются нашим людям, чтобы способствовать их воспитанию в духе социалистического патриотизма» ( сахое чуhoeи чŭк аегук чуи ). [75]

Южная Корея [ править ]

Корейская националистическая историография доминировала в области корееведения в Республике Корея (Южная Корея) с 1945 года. [76] С 1945 года до конца 1960-х годов южнокорейская национальная историография начала отходить от биографий героических фигур корейского движения за независимость. к анализу националистических инцидентов, таких как Движение 1 марта . [77] Тем не менее, южнокорейская националистическая историография стремится опровергнуть то, что историк Ли Ки Бэк назвал «колониальным взглядом на корейскую историю», под которым японские и иностранные ученые якобы все еще придерживаются. [77] Одним из таких «колониальных взглядов» было то, что Корёдинастия (918–1392) находилась в состоянии застоя, что историки-националисты изучали институты Корё, чтобы попытаться опровергнуть доказательствами динамизма и изменений. [55] Но статей и монографий о Чосон более чем в два раза больше, чем о Корё, поскольку южнокорейские историки предполагают, что в то время произошел потенциальный фундаментальный, необратимый переход от традиционализма к модерну. Это изменение, как утверждают историки, такие как Чхве Юнг-хи , сдерживалось различными японскими вторжениями XVI века и окончательной аннексией, которую они обвиняют в социальной нестабильности и вооруженном бандитизме. [78] Ким Чол Чун, писавший в 1970 году, оценил состояние южнокорейской историографии как лишенное «критического духа». [79]В 1978 году националистический историк Кан Мангил бросил вызов существующей периодизации истории Южной Кореи на «колониальные» и «постлиберационные» блоки, вместо этого предлагая охарактеризовать вторую половину 20-го века как «разделение», предшествовавшее созданию. единого этнического корейского государства. Его атака на «колониальную» корейскую историографию предложила новую «самоопределяющуюся историографию» ( chuch'ejŏk sagwan ). [80] С 1970-х годов маргинальные элементы в южнокорейском историческом сообществе также пытались возродить ирредентистский подход Шина к Маньчжурии. Нормализация китайско-южнокорейских отношений и визиты корейцев в Китайповысили интерес к региону, хотя усилия по «Восстановлению древних земель», как выразился один ирредентистский автор, являются маргинальными в общественной сфере. [81]

Официальная история Республики Корея изображает корейский народ в центре его собственного «освобождения» от небольшого числа коллаборационистов, отводя союзникам во Второй мировой войне второстепенную роль. [82] Авторитарные правительства в Южной Корее серьезно вмешивались в историческую науку, «усугубляя традиционно конформистский характер устоявшейся науки», наложив табу на такие темы, как популярность коммунизма в Корее 1930-х и 1940-х годов. [83] С момента демократизации Южной Кореив 1987 году ученые продолжают публиковать националистические истории, и гегемонистское изображение японского правления как угнетающего корейскую культуру не изменилось, хотя некоторые корейские ученые подвергли сомнению дихотомию «сотрудничество-сопротивление». [84] С 1980-х годов до президентства Ким Дэ Чжуна в 1998 году большинство южнокорейских историков коллаборационизма соглашались с идеей о том, что «история страны была похищена» при обретении независимости »кликой прояпонских марионеток», которые были прикрыт Военным правительством Соединенных Штатов в Корее и Сингманом Ри от Следственного комитета по борьбе с предателями. [85]Недавние политические кампании, такие как создание президентской комиссии в 2005 году для выявления и опозорения коллаборационистов, сделали национальную историю доминирующей формой историографии. [86] Государство сохраняет за собой самого мощного хранителя исторической памяти в Южной Корее, запустив, например, кампанию в 2010 году, чтобы «вспомнить вместе с людьми гордую историю установления одновременно национального суверенитета, демократии и экономического развития, что является уникальным в мире» , самозаконный нарратив, исключающий историю Корейской войны и корейских демократических активистов против южнокорейского государства. [87] Однако некоторые историки южнокорейских новых правых , такие как Ли Ён Хун, Являются стимулирующим нациоцентрической историей, предложив государство в центре истории , которая способствует патриотической гордости ( aegukshim ,愛國心) для экономических достижений в Южной Корее , а не стыден за провал объединения корейцев. [88] Им Чихён - еще один современный защитник, хотя и другой идеологической основы, «демократизации» ( minjuhwa 民主化) историографии путем ее освобождения от парадигмы «монолитной нации». Однако он критически относится к усилиям демократического правительства Южной Кореи примирить ( kwagŏ ch'ŏngsan ) прошлое государства с белым террором . [88]

Постколониальные южнокорейские националистические историки также стремились разделить корейцев во время японской администрации на категории корыстных коллаборационистов или самоотверженных националистов. [29] Первым серьезным вызовом поддерживаемой государством националистической историографии стал не кореец, а американец Брюс Камингс , написавший в 1981 году книгу « Истоки корейской войны» . [83] Камингс вспоминал, что столкнулся с серьезным сопротивлением его ревизионистской историографии, в том числе, «что простое упоминание идеи о том, что Япония каким-то образом« модернизировала »Корею, вызывает негодование, грубые эмоции и ощущение хаоса, который только что был или вот-вот начнется. преданный идее." [89]

Темы [ править ]

В трудах Шин Чэхо очерчены темы для более поздней националистической историографии, включая древность и самобытность корейцев; долгая история корейцев, отражающих «иностранную агрессию»; и изображение корейцев "как неотъемлемой части мировой истории". [51]

Корейский минджок [ править ]

Основная цель корейской националистической историографии ( minjok sahak ) в Южной Корее с 1945 года состояла в том, чтобы написать «новую расовую историю корейской независимости», которая опровергнет более ранние японские исследования Кореи ( Ilchesagwan ). [76] Идея корейской расы или народа вошла в корейский словарь в конце 1890-х годов со словом минджок . Согласно Картеру Эккерту, до XIX века, «почти не было чувства лояльности к абстрактной концепции« Кореи »как национального государства или к другим жителям полуострова как« корейцам »». Лояльность к деревне, семье и королю преобладала для простых людей, в то время как корейские элиты считали себя членами «космополитической цивилизации с центром в Китае». [90]

Приход системы национальных государств в Восточную Азию, во время которого Корея была объединена с Японией эпохи Мэйдзи, побудило корейских активистов «пересмотреть Корею с точки зрения внутренней однородности и внешней автономии». В эссе Шин Чаехо 1908 года « Докса Силлон» («Новый способ чтения истории») Шин приравнял корейскую историю ( кукса ) к истории корейской нации ( минджокса ), пытаясь перенаправить лояльность людей к той категории, которая, как он утверждал, всегда существовала в истории. . [91] Например, Шин утверждал, что восстание Мёчёна (1135–1136) против Корё, которое было подавлено Ким Бусиком, было «националистическим» восстанием.Мёчхон потребовал, чтобы Корё переместил свою столицу на север в Согён (современный Пхеньян) и занял более агрессивную позицию против династий Ляо и Цзинь на севере, что, по мнению Ким, подорвало бы безопасность государства Корё. [92] Более поздняя работа Шина , основанная на Chosŏn sanggo munhwasa , показала более критическую оценку первоисточников с использованием методов археологии , эпиграфики и сравнительной лингвистики и меньше полагалась на священное писание Тэджонгё (поклонение дангуну ). [93]

Древность и внутренняя азиатская связь [ править ]

Националистическая историография рассматривает йемаек как начало «единства расы, культуры и государственности на доисторическом Корейском полуострове», игнорируя присутствие современной культуры Верхнего Сяцзядя (1000–600 гг. До н.э.) и культуры Нижнего Сяцзядя (2200–1600 г. до н.э.) в Ляодуне. [94] Следуя японской колониальной парадигме индигенизма , корейская националистическая историография отстаивает все более и более древнее происхождение корейцев, чтобы доказать корейскую культурную легитимность. [95] Такой поиск «расового происхождения» корейцев отражает японскую концепцию кокутай («национальную сущность»), которая была частью стипендий кокугаку .[96] Для Шина поиски идеального времени в древности были связаны не с тем, когда существовали конфуцианский мир и стабильность - как в китайской историографии, когда прославляли императоров Яо и Шунь, - а когда корейский минджок контролировал большую часть территории. [97] Ретро-проекция концепций расы и этнической принадлежности 20-го века на древнюю Корею привела к «сложному нагромождению противоречивых историй, наполненных вымыслом Тан'гун, конкурирующими династическими мифами и гипотетическими вторжениями племен, а также необъяснимыми археологическими раскопками». данные ... [которые] сделали практически невозможным отличить факты от вымысла в исследованиях древней Кореи ". [98]Национализм настолько проник в основную историческую науку в Южной Корее, что китайские иероглифы , которые до недавнего времени использовались исключительно для написания корейского языка , были отнесены к сноскам в академических журналах или полностью исключены. [99] Историческая периодизация в Северной Корее связана с доказательством «превосходства и продвинутости» корейской цивилизации путем «отодвигания начала каждого исторического этапа как можно дальше назад». [64]

Корейская националистическая историография связана с «популярной археологией» в Южной Корее , где телевизионные археологи, соревнующиеся за рейтинги, делают все более широкие претензии на пределы древней Кореи. Например, в 1993 году Korea Daily спонсировала поездку археолога Сон Боги из Университета Ёнсей в Улан-Батор , Монголия, где Сон утверждал, что он обнаружил новую каменную крепость Когурё, которая доказала, что Когурё простирается за пределы хребта Большой Хинган . [100] Корейское искусство бронзового века связывают популярные археологи, например, со скифами., якобы доказывая «прибытие высшей северной расы» на Корейский полуостров. [101] Корейские журналисты и исследователи также регулярно путешествуют по местам Великого шелкового пути в Центральной Азии в поисках « алтайских корней» Кореи . [100] Чхэ Нам Сон , писавший в территориальной традиции Шин Чэ Хо, утверждал, что Корея была центром культуры Пурхам, которая простиралась глубоко в Среднюю Азию . [102] Согласно Чоу, мир был разделен на индоевропейскую , китайскую и «пак» культуры ( Purham munhwa kwŏn ), последняя из которых была корейской.Синтоистская религия распространилась от Черного моря через Каспийское море , Тянь-Шань , Горный Алтай , через Корею, Японию и Окинаву . [103] Чоу утверждал, что Дангуну повсеместно поклонялись в этой суперкультуре . [104] Однако, согласно Чизуко Аллен, Чхве не исследовал местные культуры каких-либо стран, кроме Кореи, Китая и Японии, и основывал эту теорию на фонетическом сходстве географических особенностей. [103]Теория культуры Пурхама Чоя с тех пор была принята активистом за независимость и лидером движения корееведов Ан Чхэ Хоном . [105]

Пересмотренный корейский миф об основании [ править ]

Около середины династии Чосон устоявшееся мнение историков прослеживает корейское происхождение до китайских беженцев, считая корейскую историю историей долгой серии королевств, связанных с Китаем. Таким образом, государства Хиджа Чосон и Силла были оценены, в то время как государства Кочосон и Когурё не считались важными. [106] Согласно этой точке зрения, первое государство в Корее, Гиджа Чосон , было основано Джизи в 1122 г. до н.э., который был недовольным китайским советником династии Шан.. История о том , как он принес поэзию, музыку, медицину, торговлю и политическую систему на Корейском полуострове был задуман по аналогии с предложенным основания Рима по Троянской беженцев Энея . [107] Но к 1930-м годам, под влиянием историй Шин Чаехо, история основания Кореи Дзизи стала менее популярной, чем история Дангуна , сына тигра и медведя (последнее часто встречается в японском фольклоре), который принес цивилизацию в Корейский полуостров. [107] Шин и другие историки, пропагандировавшие этот миф, находились под влиянием Тэджонгё , нового религиозного движения, которое поклонялось Дангуну,[108], но напал на рассказы Дангуна из учебников до аннексии, в которых он изображался как брат японского бога Сусаноо . [30] Для Шина Дангун был основателем корейского минджока и первым корейским государством ( кук ) и, таким образом, необходимой отправной точкой для корейской истории. [34] В ответ на возражение японских ученых Ширатори Куракичи и Иманиши Рю из Дангуна как выдумку автора Самгук-юса , националистический историк Чхэ Нам-сеон подверг критике японскую мифологию , построенную на измышлениях. [48]

Сосредоточившись на мифологическом боге, который основал «священную расу» ( shinsŏng chongjok ), корейская националистическая историография стремится изобразить древнюю Корею как золотой век «богов и героев», где культурные достижения Кореи соперничали с достижениями Китая и Японии. [109] Соответственно, Шин Чаехо возвысил Дангуна, чтобы он играл ту же роль, что и Желтый Император в Китае и Аматэрасу в Японии. [110] Чхэ Нам Сон, согласно его теории культуры Пурхама, ставит Дангун даже выше китайских и японских императоров, потому что эти правители предположительно были шаманскими правителями древней корейской традиции «Парк». [111]История Дангуна также подтверждает утверждения о том, что корейскому наследию более 5000 лет. По словам Хён Ир Пая, популярность исследований дангуна «отражает прогрессирующую ультранационалистическую тенденцию в современной корейской исторической и археологической науке». [112] Шин Чаехо назвал гору Чанбайшань ( по-корейски Пэкду ) на китайско-корейской границе частью корейского наследия в силу связи с мифическим Дангун. Чанбайшань, однако, уже был провозглашен маньчжурами китайской династии Цин с 17 века в связи с мифом об их происхождении [113] [114], а также монголами , а горы считаются священными вХаньская китайская культура тоже. [115] Эта националистическая идентификация Чанбай / Baekdu с корейцами было сцементированных работы корейского движения за независимость партизан , действующих от китайской границы и задним числом узаконил со ссылкой на историю Кочосон и Пархэ состояний. [113] Связь китайской цивилизации с древней Кореей продолжает подвергаться нападкам со стороны северокорейских историков, которые утверждают, что история Хиджа Чосон была «злобно искажена феодальным правящим классом, последователями [садэджуйи] и крупными шовинистами». . [72]

Отношения с Китаем и Японией [ править ]

Отличие от [ править ]

Корейский этнический национализм основан на идее, что корейцы существовали как единая уникальная однородная раса ( танил минджок ) с древних времен. В рамках усилий по созданию повествования о корейском происхождении, свободном от «расового заражения» со стороны китайцев или японцев, расовые истории корейцев, публикуемые в Корее, обычно начинаются со строки «Корейцы не японцы». В результате наиболее политически корректные предполагаемые корни корейцев происходят из южной Сибири ( pukpang-gye ), из « Южного моря » или из мифологии (как в рассказе о Дангуне). [116]Наиболее влиятельная формулировка этих националистических теорий происхождения - это «История формирования корейской расы» Ким Чон Хака (1964); другие включают Ким Чон Бэ (1976, 1987, 1990), И Ки Бэк (1977, [с И Ки-дон] 1983), Ким Вул-лён (1970, 1986, 1989b), Юн Му Бён (1987) , и И Чонг-ук (1993). [116] Согласно Шин Чаехо, корейцы были потомками Дангуна , которые слились с народом Буё ( Фую ) в Маньчжурии и закончили свое развитие в качестве ядра народа Когурё . [117]

В националистической историографии Корея ценится как имеющая местную культуру, отличную от культур Китая и Японии. Свидетельства китайского культурного влияния на корейцев, а также общего происхождения корейцев и японцев осуждаются как «злой заговор» «японской империалистической историографии» ( Ilche ​​sagwan ) с целью «уничтожить корейский народ» ( minjok malsal ). [118] Шин Чаехо стремился сделать «Корею» основной, ограниченной единицей истории Восточной Азии, которая, как он полагал, была искажена историками-конфуцианцами, которые измеряли корейцев по градации между китайцами и варварами . [47] Археологи Севера и ЮгаКорея утверждала, вопреки более ранним исследованиям, что Корея пережила культуру бронзового века, отличную от Китая, с артефактами, похожими на те, что были в Сибири и Маньчжурии. [64]

Превосходство над [ править ]

В качестве альтернативы Корея изображается в националистической историографии как постоянно подвергавшаяся преследованию на протяжении всей истории Китая и Японии, но оставаясь выше их в моральном, расовом и культурном отношении, поскольку они - а в последнее время и западные державы - пытались и «не смогли подавить национальный дух Кореи». . [109] Работа Шин Чаехо показывает влияние социального дарвинизма , изображая историю как расовую борьбу между минджоком «пуё » (корейский) и сяньбэй , китайцами , мохэ и чжурчжэнями за территорию. [97]Он пристыдил исторических деятелей, которые сохранили или расширили «корейский» контроль над Маньчжурией, и пристыдил тех, кто этого не сделал, таких как Муёль из Силла . В результате поиск героев первого заставил его Докса Силлон больше сосредоточиться на древней, чем недавней истории. [39] Различные самоназначения корейцев в борьбе минджок включают «хорошую расу» ( sŏnmin ) и «избранный или освобожденный народ» ( paedal ). [119] В постколониальной северной и южнокорейской историографии существует тенденция подчеркивать «превосходство» ( usus usng ) и «продвинутость» ( sŏnjinsng ) Кореи ».[64]

Националистическая историография отмечает различные победы "корейцев" над "иностранцами", включая войну Когурё-Суй (612 г.), войну Когурё-Тан (645 г.), войну Корё-Кидан (1018 г.), корейско-чжурчжэньские войны (1107 г.), монгольские вторжения Корея (1231–73) и японские вторжения в Корею (1592–1598) . [109] Таким образом , военные герои , такие как Ыльчи Мундок Когурё- да и вообще все генералы Три современных царства из Когурё , Пэкче и Силла- присваивается общая, «национальная» идентичность корейцев. Однако, по словам Джона Дункана, «крайне маловероятно», что люди этих королевств отождествят себя с «более крупной,« корейской »общностью, которая выходит за рамки местных границ и государственной лояльности». [120] И Санг-рён , который утверждал, что история «поднимает достоинство страны и способствует патриотизму» ( кунгмин чонгшин ), утверждал, что во время «северной истории» корейцев в Маньчжурии, со времен Дангуна до Балхэ , Сушен ( Суксин ) и японцы подчинялись Дангуну. [121]

Шин Чаехо также выступал за существование монотеизма в древней Корее, возвышая корейцев до «продвинутых» цивилизаций Ближнего Востока ; однако эта теория противоречит другой националистической историографии, которая предлагает шаманизм как древнюю корейскую религию, а также теории почти всех историков религии, которые утверждают, что корейцы были синкретистами . [112] На Се Чжин , наиболее цитируемый корейский физический антрополог, в 1964 году утверждал, что корейцы превосходят китайцев и японцев «внешностью, умом, храбростью, ростом и силой» и больше напоминают европейцев, чем « монголоидов ». фиксация националистической историографии на доисторических расовых корнях.[122] Для Шина основание Кореи таким античным деятелем, как Дангун, доказало, что Корея была более древней, чем Китай; что Дангун колонизировал Китай, доказывая, что Корея превосходит Китай; и что мифические китайские императоры и мудрецы действительно были «корейцами». [123] Шин также переосмыслил «Великий план» ( Hungfan chin ch'ou洪範 九 疇), данный Джизи из Хиджа Чосон, как сделанный «человеком [Чосон]», превращая Китай в импортера корейской цивилизации. противоположный традиционному взгляду. [47]

Историческая территория [ править ]

Владение полуостровом и выход за его пределы [ править ]

В своей основополагающей работе « Докса Силлон» Шин Чаехо пересмотрел тему корейской национальной истории с Корейского полуострова как на внешние границы « Маньчжурии », так и на «расово определяемую нацию» ( минджок ). [33] Определяя корейскую историю как историю минджока , он мог утверждать, что Когурё , Силла и Пэкче , несмотря на частые войны между собой, были «одного и того же минджока и, следовательно, одной истории». [110] Однако представление о корейской нации как ограниченной Ялу и ТумэньРеки были подкреплены конфуцианской историей Чосон, которая не придавала легитимности династиям, владевшим такой крайней северной территорией. [124] Шин Чэхо особенно возмущался этим ограничением, считая падение Когурё и потерю «корейского» контроля над его внепениостровной территорией началом упадка минджока . [125] Он писал: «Когда корейский минджок получает Маньчжурию, корейский минджок становится сильным и процветающим. Когда другой [восточный или северный] минджок получает Маньчжурию ... тогда Корея [Хан'гук] входит в эту ... [восточную или Сфера власти северного минджока .... Это железное правило, которое не менялось четыре тысячи лет »,[126] мнение, с которым согласны многие современные корейцы. [127] В этой жалобе Шин нашел общий язык с японскими императорскими историками школы Мансенши , которые хотели изобразить Корейский полуостров и азиатский континент как неразделимые, но с обратной целью - подорвать идеи корейской независимости. [126] [128] Не только Шин, но и его коллега-историк-националист Пак Ын Сик считали Маньчжурию фундаментом, на котором можно построить могущественную «Великую Корею». [129]

В то же время, однако, националистическая историография предполагает, что любое государство, населяющее Корейский полуостров, было «корейским»; и что все жители полуострова были неизменно и однородно «корейцами» в течение «5000 лет». Э. Тейлор Аткинс критикует эти предположения как «не менее сомнительные, чем те, которые были предложены японскими колониальными учеными», и как способствующие современным территориальным спорам с Китаем и Японией. [29] Историческое исследование острова Чеджу , Уллындо и скал Лианкур ( Токто или Такэсима ), соответствующее их концепции корейцев со времен позднего Чосон, служило своевременным потребностям морской обороны. [130]

Переосмысление Balhae как корейского [ править ]

Во времена правления династии Чосон Пак Джи Вон отрицал тот факт, что территории династии Хань простирались к югу от Ялу, и критиковал Ким Бусика за исключение Балхэ ( Бохай по-китайски) в Маньчжурии из истории Кореи, аргументируя это тем, что что Балхэ были «потомками» Когурё. [12] И Гю-гён утверждал, что исключение Балхэ из корейской истории было «серьезной ошибкой», поскольку «он занимал обширную территорию». [14] В более поздние годы правления Чосон, все большее число корейских историков включали Балхэ в корейскую историю, несмотря на признание того, что основателями государства были народ мохэ ,[131] В 18 веке разделение было таким, что ученые Сонхо И Ик и Ан Чонгбок категорически отказались рассматривать Балхэ как часть корейской истории, в то время как Син Кёнджун и Ю Док-гонг полностью включили его. Спустя сто лет, Хан Ch'iyun (韓致淪) и Хань Chinsŏ (韓鎭書) будет включатьсебя Пархэ как равные в корейской истории таких неоспоримому корейских династийкак Силла . [132] Шин Чаехо раскритиковал Самгук Саги за исключение Балхэ и королевства Буё (китайский язык: Фую , другое маньчжурское государство) из истории Кореи. [34]Он интерпретировал поражение Пархэ~d путем в киданях -LED Его династии причинившие «половина нашего предка [Тангун] 'S древние земли ... [потеря] более девятисот лет». [39] Северокорейские ученые - а в последнее время и некоторые из южных - недавно попытались включить историю Балхэ как неотъемлемую часть корейской истории, оспаривая взгляд на Объединенную Силлу как на объединение Кореи. Согласно этому повествованию, Корё было первым объединением Кореи, поскольку Балхэ все еще существовал, занимая бывшую территорию Когурё к северу от Корейского полуострова. [64] [73]

Отрицание присутствия древней династии Хань [ править ]

Демонизация японских исторических и археологических находок в Корее как империалистических подделок отчасти обязана открытию этими учеными командования Леланг, которым династия Хань управляла территорией около Пхеньяна, и утверждению, что это китайское командование оказало большое влияние на развитие Корейская цивилизация. [133] До северокорейского вызова было общепризнано, что Леланг был полководцем, созданным императором Ву Хань после того, как он победил Кочосон в 108 г. до н. Э. [64] Чтобы разобраться с гробницами династии Хань, северокорейские ученые переосмыслили их как останки Кочосон или Когурё. [133]Что касается артефактов, которые имеют неоспоримое сходство с найденными в ханьском Китае, они предполагают, что они были введены в результате торговли и международных контактов или были подделками, и «никоим образом не должны рассматриваться как основание для отрицания корейских характеристик артефактов. ". [134] Северные корейцы также говорят, что было два леланга, и что хань фактически управлял лелангом на реке Ляо на полуострове Ляодун , в то время как Пхеньян был « независимым корейским государством » Леланг, существовавшим между II веком до нашей эры. до 3 века н.э. [64] [73] Традиционный взгляд на Леланга, по их мнению, был расширен китайскими шовинистами и японскими империалистами.[64]

Претензии на Ляодун и другие китайские территории [ править ]

Шин Чэ-хо использовал ирредентистские темы из историографии императорской Японии, в которой приводился довод в пользу территориальной экспансии, основанной на прошлом контроле. Чтобы оправдать Великую Японию, японский историк Куме Кунитаке подверг критике понятие Японии как островного государства , предположив, что Япония управляла Кореей и юго-восточным Китаем в прошлом. Историография Шина оправдывала создание Великой Кореи ссылкой на территории, которые Корея якобы занимала в прошлом [135], которые Шин имел в виду - из Пэкче : западный Ляодун , Шаньдун , Цзянсу , Чжэцзян и прилегающие районы; и из Силла: северо-восточный Цзилинь . [136] Он чувствовал, что Объединенные Силла , Корё и Чосон не были истинными «объединениями» корейского народа, как считалось ранее, а только «полу- или полу-» объединениями ( панпьёнджок тонгил ), с полным объединением, но не осуществленным со времен Дангуна. [39] Ранее Пак Джи-вон утверждал, что Ляодун и другие территории над рекой Ялу должны считаться исторической корейской территорией, иначе Корея потеряет больше территорий. [13] И Гю-гён считал, что полуостров Ляодунбыл «неопровержимо» древней корейской территорией, потому что корейское название Ляодун было Самхан ( корейский :  삼한 ; Ханджа : 三 韓), или «Три корейских государства». [14] Ученые-националисты утверждали, что Ляодун и его окрестности владеют корейцами, основываясь на китайской династической Истории Ляо и Истории Цзинь . [137] Однако массовое признание претензий на маньчжурскую территорию в Корее произошло только тогда, когда Японская империя расширилась на север и северо-восток Китая . Колониальные японские ученые, такие как Ивакити Инаба ,Сиратори Куракичи , Тории Рюдзо , Иманиши Рю и Икеучи Хироши заявили, что существует единая «маньчжурско-корейская история» ( Мансен-ши ). [138]

Южнокорейский Юн Нае-хён предположил в 1985 году, что Годжосон существовал две тысячи лет, начиная с 2333 года до нашей эры, от Хэбэя на севере Китая до всей Кореи. [133] Среди важных несогласных с мнением о Ляодонге как о-корейце во время Чосон были Чон Як-Ён , который утверждал, что Ляодун был «лишним» для естественных речных границ Кореи; и Сонхо И Ик , который считал ирредентизм против Китая «жадными амбициями», которые могут привести к неприятностям в будущем; [139] Против националистических историков 1910 года, оплакивающих «потерю» Маньчжурии и упадок корейского минджока , Ан Хвак выразил несогласие. [52]Культ Тэджонгё в Дангуне написал «исторические сказки» ( сахва ), которые повлияли на корейскую националистическую историографию 20-го века. В пан- Dongyi аргументы пан-Северо - Восточной Азии по Сахва включали утверждение о том , что корейская нация включено «не только на Корейском полуострове и Маньчжурии, но и северо - востоке Китая», принимая во внимание императоры Shun , Ляо , Цзинь , Юань и Цин , как часть корейской истории. Это расширенное понятие корейской нации было включено в учебники корейской истории Ким Гё Хона, предназначенные для повышения морального духа курсантов, обучающихся в изгнании в Китае. [53]По словам Кима, поскольку все эти народы, возглавлявшие династии, произошли из Маньчжурии - в отличие, скажем, от Джизи из Хиджа Чосон - все они являются потомками Дангуна и, таким образом, являются частью «северной» ветви истории корейского минджока . В результате он считал все земли, завоеванные этими народами, в том числе в последнее время «земли ханьцев , Монголию , территорию хуэй и Тибет » вплоть до Бирмы, как включенные в территорию корейского минджока. . [40] И Сан Рён привел ряд аргументов, общих с Шином, Ким Кёоном и Пак Ын Сиком:На самом деле маньчжуры были корейцами; что четыре командования Хань были расположены в Ляодуне, а не на «корейской» территории; и что некоторая часть корейской истории должна быть сосредоточена в Маньчжурии с целью создания большего государства Чосон, включающего эту территорию. [121] Шин утверждал, что «тенденции в географической истории» предвещают будущий корейский контроль над бывшими территориями Когурё, и выступал за корейскую эмиграцию, чтобы «заново осветить» ( chunggwang ) утерянную историю Дангуна. [140] В результате крестьянских восстаний, голода и поддержки японской империи корейская иммиграция в Маньчжурию резко возросла с 1860 г. и к 1920 г. достигла 400 000 корейцев; 900 000 к 1931 г.,[141]

Корейская националистическая историография, считающая покорение Маньчжурии корейскими династиями славой, вступила в конфликт с современным китайским национализмом, который рассматривает эту территорию как приграничную территорию Китая ( бяньцзян ). [127] Китайские историки даже возражают против названия «Маньчжурия», которое вызывает историческую независимость, используемую для оправдания попыток имперских держав отделить эту территорию от Китая. Соответственно, они считают, что имя собственное - « Северо-Восток Китая » ( дунбэй ). [127] когурёсских спорыПримерно в 2002 году отразились националистические настроения как в Китае, так и в Корее, стимулированные государственными учеными и институтами с обеих сторон, которые спорили о том, следует ли считать Когурё частью китайской или корейской истории. [127]

См. Также [ править ]

  • Историография Кореи
  • Соджунгхва (корейский этноцентризм)
  • Исторический отрицание
  • Национализм и историография
  • Nihonjinron
  • Споры о корейском учебнике
  • Китайская историография

Заметки [ править ]

  1. ^ Ebrey, Walthall & Palais 2006 , стр. 433 (бунты начинаются в 1862 году) и 437 (военное давление соWesten сил и Японии).
  2. ^ Ebrey, Walthall & Palais 2006 , стр. 438.
  3. ^ Ebrey, Walthall & Palais 2006 , стр. 438 (договор 1876 г. «открыл двери не только для торговли, но и для иностранного вмешательства и мира неприятностей»); Em 1999 , стр. 352(«империалистическое соперничество из-за Кореи»).
  4. ^ Ebrey, Walthall & Palais 2006 , стр. 437.
  5. ↑ Ларсен, 2008 , стр. 31–32 (дани миссии и ритуальная неполноценность) и 37 («как и Мин, Цин практически никогда не вмешивалась во внутренние дела Кореи»; «зависимый, но автономный статус»); Эбрей, Walthall & Palais 2006 , стр. 437 («Одной из причин применения насилия французами и американцами было разочарование, вызванное неопределенностью в отношении того, кто несет ответственность за ведение международных отношений в рамках даннической системы»).
  6. ^ Ebrey, Walthall & Palais 2006 .
  7. Перейти ↑ Em 1999 , p. 344.
  8. ^ Ларсен 2008 , стр. 272.
  9. Перейти ↑ Schmid 2002 , p. 10.
  10. ^ Шин 2000 , стр. 5
  11. ^ Шин 2000 , стр. 7
  12. ^ а б Шин 2000 , стр. 11
  13. ^ а б Шин 2000 , стр. 10
  14. ^ a b c Шин 2000 , стр. 12
  15. Перейти ↑ Kim 1970 , p. 5
  16. ^ а б в Пай 2000 , стр. 7.
  17. ↑ Тихонов, 2010 , с. 83–84.
  18. ^ а б Пай 2000 , стр. 8.
  19. Перейти ↑ Shin 2006 , pp. 29–30.
  20. Перейти ↑ Huh 2001 , pp. 41 and 43.
  21. ^ Ха 2001 , стр. 58.
  22. ^ Шин 2006 , стр. 27.
  23. ^ a b c Em 1999 , стр. 346
  24. Перейти ↑ Em 1999 , p. 348
  25. ^ a b c Schmid 2000a , стр. 962–963
  26. ^ a b c d e Ch'oe 1980 , стр. 17–18
  27. ^ a b c d e f Хан 1992 , стр. 77
  28. ^ a b Доак 2001 , стр. 98–99
  29. ↑ a b c Аткинс, 2010 , с. 84–85.
  30. ↑ a b c Хан, 1992 , с. 69–70.
  31. ^ а б Робинсон 1984 , стр. 122
  32. ^ а б Дэвид-Уэст 2010 , стр. 112
  33. ^ а б в г Шмид 1997 , стр. 27
  34. ^ а б в г Армстронг 1995 , стр. 3
  35. Перейти ↑ Allen 1990 , p. 789
  36. ^ a b c Робинсон 1984 , стр. 129–130
  37. Перейти ↑ Han, 1992 , pp. 84–85
  38. ↑ Jager 2003 , стр. 4–5
  39. ^ a b c d Schmid 2000b , стр. 233–235
  40. ^ а б Шмид 2002 , стр. 231–233
  41. Перейти ↑ Kim 2011 , p. 191
  42. Перейти ↑ Pai 2000 , p. 63
  43. ↑ Jager 2003 , стр. 9
  44. ^ Б с Allen 1990 , стр. 791-793
  45. ^ a b Ch'oe 1980 , стр. 19–20
  46. Перейти ↑ Kim 1970 , p. 6
  47. ^ a b c d Робинсон 1984 , стр. 131–132
  48. ^ а б Аллен 1990 , стр. 793–795
  49. ^ Ch'oe 1980 , стр. 7-8, 19
  50. Перейти ↑ Schultz 2004 , pp. 4–5
  51. ^ а б Эм 1999 , стр. 349
  52. ^ а б Хан 1992 , стр. 81–82
  53. ^ а б Хан 1992 , стр.72, 75
  54. Перейти ↑ Pai 2000 , p. 8
  55. ^ a b Кавасима 1978 , стр. 30–31
  56. Перейти ↑ Han 1992 , pp. 87–88
  57. ^ Ch'oe 1980 , стр. 20-21
  58. Перейти ↑ Han 1992 , pp. 95, 97–98
  59. ^ Север: Ch'oe 1981 ., Стр 504-5; Юг: Шмид 2002 , стр. 264.
  60. Перейти ↑ Wells 2001 , p. 187.
  61. Перейти ↑ Schmid 2002 , p. 264.
  62. ^ Ch'oe 1980 , стр. 22.
  63. ^ De Ceuster 2010 , стр. 15-16
  64. ^ a b c d e f g h Ch'oe 1980 , стр. 23–25.
  65. ↑ Palais 1998 , стр. 223
  66. Перейти ↑ Armstrong 1995 , pp. 7-8
  67. Перейти ↑ Armstrong 1995 , pp. 9–10
  68. ^ Robinson 1984 , стр. 123-124
  69. Перейти ↑ Schmid 1997 , pp. 39-40
  70. ^ Б Ch'oe 1981 , стр. 511-512
  71. Перейти ↑ Wells 2001 , p. 187
  72. ^ a b c Ch'oe 1981 , стр. 503–505, 522
  73. ^ Б с д е е Armstrong 1995 , стр. 11-12
  74. ^ Ch'oe 1981 , стр. 520
  75. ^ a b Дэвид-Уэст 2010 , стр. 97–98, 102–103
  76. ^ а б Пай 2000 , стр. 1
  77. ^ а б Уэллс 2001 , стр. 188
  78. Перейти ↑ Kawashima 1978 , pp. 38–39, 41
  79. Перейти ↑ Kim 1970 , p. 8
  80. Перейти ↑ Wells 2001 , p. 189
  81. Перейти ↑ Schmid 1997 , pp. 42–43
  82. ^ De Ceuster 2001 , стр. 215-217
  83. ^ Б Де Ceuster 2001 , стр. 218
  84. ↑ Аткинс, 2010 , стр. 85–86.
  85. ^ De Ceuster 2001 , стр. 207-208
  86. ^ De Ceuster 2010 , стр. 21 год
  87. ^ De Ceuster 2010 , стр. 23
  88. ^ Б De Ceuster 2010 , стр. 16-18
  89. ^ Вальравен 2001 , стр. 164
  90. Перейти ↑ Em 1999 , pp. 337–338
  91. Перейти ↑ Em 1999 , pp. 338–339, 342
  92. Перейти ↑ Schultz 2004 , p. 3
  93. Перейти ↑ Han 1992 , p. 74
  94. Перейти ↑ Pai 2000 , p. 98
  95. Перейти ↑ Pai 2000 , p. 111
  96. Перейти ↑ Robinson 1984 , p. 135
  97. ↑ a b Schmid 1997 , стр. 34–35.
  98. Перейти ↑ Pai 2000 , p. 122
  99. ↑ Palais 1998 , стр. 225
  100. ^ а б Пай 2000 , стр. 17
  101. Перейти ↑ Pai 2000 , p. 94
  102. Перейти ↑ Schmid 1997 , p. 39
  103. ^ а б Аллен 1990 , стр. 797–799
  104. Перейти ↑ Han 1992 , p. 78
  105. Перейти ↑ Han 1992 , p. 89
  106. Перейти ↑ Karlsson 2009 , p. 3
  107. ^ a b Саймонс 1999 , стр. 70
  108. ^ Вальравен 2001 , стр. 158
  109. ^ а б в Пай 2000 , стр. 2
  110. ^ а б Шмид 1997 , стр. 32
  111. Перейти ↑ Allen 1990 , p. 800
  112. ^ а б Пай 2000 , стр. 95–96
  113. ^ а б Пай 2000 , стр. 254
  114. Перейти ↑ Kim 2007 , pp. 42–43
  115. ^ Армстронг 1995 , стр. 2
  116. ^ а б Пай 2000 , стр. 57, 78
  117. Перейти ↑ Robinson 1984 , pp. 132–133
  118. Перейти ↑ Pai 2000 , p. 36
  119. Перейти ↑ Pai 2000 , p. 58
  120. Перейти ↑ Em 1999 , p. 350
  121. ^ а б Хан 1992 , стр. 76, 86
  122. Перейти ↑ Pai 2000 , p. 260
  123. Перейти ↑ Pai 2000 , p. 266
  124. Перейти ↑ Schmid 1997 , pp. 28, 29
  125. Перейти ↑ Jager 2003 , pp. 14–16
  126. ^ а б Шмид 2002 , стр. 227
  127. ^ а б в г Ким 2007 , стр. 56–58
  128. Перейти ↑ Schmid 1997 , p. 30
  129. Перейти ↑ Han 1992 , p. 73
  130. Перейти ↑ Han, 1992 , pp. 62–64
  131. Перейти ↑ Karlsson 2009 , p. 2
  132. Перейти ↑ Karlsson 2009 , pp. 4–5
  133. ^ а б в Пай 2000 , стр. 127–129
  134. ^ Ch'oe 1980 , стр. 509
  135. Перейти ↑ Em 1999 , p. 345
  136. Перейти ↑ Han 1992 , p. 86
  137. Перейти ↑ Karlsson 2009 , p. 4
  138. Перейти ↑ Pai 2000 , p. 26 год
  139. Перейти ↑ Karlsson 2009 , p. 8
  140. Перейти ↑ Schmid 1997 , p. 38
  141. ^ Армстронг 1995 , стр. 5

Ссылки [ править ]

Процитированные работы [ править ]

  • Аллен, Чизук Т. (ноябрь 1990), "Северо - Восточная Азия , сосредоточенная вокруг Кореи: View Ch'oe Namsŏn по истории", Журнал азиатских исследований , 49 (4): 787-806, DOI : 10,2307 / 2058236 , JSTOR  2058236.
  • Армстронг, Чарльз К. (1995), "центрирование Периферии: маньчжурский Exile (s) и северокорейское государство" (PDF) , корееведение , 19 : 1-16, DOI : 10,1353 / ks.1995.0017.
  • Аткинс, Э. Тейлор (2010), Primitive Selves: Koreana in the Japanese Colonial Gaze, 1910-1945 , Berkeley and Los Angeles: University of California Press.
  • Ch'oe, Йонг-хо (1980), "Очерк истории корейской историографии", корееведения , 4 : 1-27, DOI : 10,1353 / ks.1980.0003.
  • Ch'oe, Йонг-хо (май 1981), "интерпретируя Традиционная история в Северной Корее", журнал азиатских исследований , 40 (3): 503-52, DOI : 10,2307 / 2054553 , JSTOR  2054553.
  • Дэвид-Уэст, Альзо (2010), «Между конфуцианством и марксизмом-ленинизмом: чучхе и случай Чонг Тасан», корееведение , 35 : 93–121, doi : 10.1353 / ks.2011.0007.
  • De Ceuster, Koen (2001), "The Nation изгнана: Историография сотрудничества в Южной Корее", Корееведение , 25 (2): 207-243, DOI : 10,1353 / ks.2001.0015.
  • Де Койстер, Коэн (2010), «Когда создается история: история, память и политика памяти в современной Корее», Korean History , 2 (1): 13–33.
  • Доак, Кевин М. (2001), «Рассказывая о Китае, упорядочивая Восточную Азию: дискурс о нации и этнической принадлежности в императорской Японии», в Чоу, Кай-Винг; Доак, Кевин М .; Фу, Пошек (ред.), Построение государственности в современной Восточной Азии: повествовательные схемы, ностальгия и двусмысленность идентичностей , University of Michigan Press, стр. 85–117.
  • Эбрей, Патрисия Бакли; Уолтхолл, Энн; Palais, Джеймс (2006), Современная Восточная Азия, с 1600: Культурная, социальная и политическая история , Бостон: Houghton Mifflin, ISBN 978-0618133857.
  • Эм, Генри Х. (1999), «Минджок» как современная и демократическая конструкция: историография Син Чаэхо », в Шин, Ги-вук; Робинсон, Майкл (ред.), Колониальная современность в Корее , Кембридж: Гарвардский университет Азиатский центр, стр. 336–361, ISBN. 978-0674142558.
  • Хан, Ён Ву (1992), «Становление и развитие националистической истории», Сеульский журнал корейских исследований , 5 : 61–104..
  • Ху, Дон Хен (2001), перевод Владимира Тихонова, «Формы принятия социального дарвинизма корейскими прогрессистами 1880–1890-х годов: по материалам Ю Гилджуна и Юн Чихо», Международный журнал корееведения , 2 : 41–63.
  • Ягер, Шила Миёси (2003), Рассказы о строительстве нации в Корее: генеалогия патриотизма , М.Э. Шарп, ISBN 9780765638960.
  • Карлссон, Андерс (декабрь 2009 г.), Северные территории и историческое понимание территории в позднем Чосоне , Рабочие документы по корееведению, Школа восточных и африканских исследований, Лондонский университет.
  • Кавасима, Фудзия (1978), "Развитие историографического в Южной Корее: Государство и общество от Mid-Коры к династии Mid-Yi", корееведение , 2 : 29-56, DOI : 10,1353 / ks.1978.0005.
  • Ким, Чол-чун (1970), В поисках национальной идентичности: случай корейской истории , 10 , Korea Journal, стр. 4–9.
  • Ким, Бонгджин (2011), «Син Чаэ-хо: 'Критика восточничества,' 1909», в Saaler, Sven; Шпильман, Кристофер WA (ред.), Паназиатизм: документальная история, том 1: 1850–1920 , Rowman & Littlefield, стр. 191–194.
  • Ким, Seonmin (июнь 2007), "Женьшень и пограничной воспрещен между Цинской Китая и Кореи Чосон", Late Imperial China , 28 (1): 33-61, DOI : 10,1353 / late.2007.0009.
  • Ларсен, Кирк В. (2008), Традиции, договоры и торговля: Империализм Цин и Чосон Корея, 1850-1910 , Кембридж (Массачусетс) и Лондон: Азиатский центр Гарвардского университета, распространяется издательством Harvard University Press, ISBN 9780674028074.
  • Пале, Джеймс (1998), «Национализм: хорошо или плохо?», В Пай, Хён Иль; Тангерлини, Тимоти Р. (ред.), Национализм и построение корейской идентичности , Институт исследований Восточной Азии, Калифорнийский университет.
  • Пай, Хён Иль (2000), Конструирование "корейского" происхождения: критический обзор археологии, историографии и расовых мифов в теориях образования корейского государства , Азиатский центр Гарвардского университета.
  • Робинсон, Майкл (1984), "Национальная идентичность и Замысел Sin Ch'ae-хо: Sadaejuǔi и Chuch'e . В истории и политике", журнал корееведения , 5 : 121-142, DOI : 10.1353 / JKS. 1984.0003.
  • Шмид, Андре (2002), Korea Between Empires, 1895-1919 , Columbia University Press.
  • Schmid, Андре (1997), "возродили Маньчжурия: Sin Ch'aeho и политика территориальной истории в Корее", журнал азиатских исследований , 56 (1): 26-46, DOI : 10,2307 / 2646342 , JSTOR  2646342.
  • Schmid, Андре (ноябрь 2000a), «Колониализм и„Корея Проблема“в историографии современной Японии: обзор статьи», журнал азиатских исследований , 59 (4): 951-976, DOI : 10,2307 / 2659218 , JSTOR  2659218.
  • Schmid, Андре (Winter 2000b), "Глядя на север в сторону Маньчжурии", Южная Атлантика Ежеквартально , 99 (1): 219-240, DOI : 10,1215 / 00382876-99-1-219.
  • Шульц, Эдвард Дж (2004), "Введение в Самгук Саги", корееведения , 28 : 1-13, DOI : 10,1353 / ks.2005.0026.
  • Шин, Ги-Ук (2006), этнический национализм в Корее: генеалогия, политика и наследие , Стэнфорд: Stanford University Press, ISBN 978-0-8047-5407-1(ткань); ISBN 0-8047-5408-X (мягкая обложка). 
  • Шин, Ён-ха (2000), современная корейская история и национализм , корееведение, Jimoondang.
  • Саймонс, Г.Л. (1999), Корея: поиск суверенитета , Пэлгрейв Макмиллан.
  • Тихонов, Владимир (2010), Социальный дарвинизм и национализм в Корее: истоки (1880-1910-е годы) , Лейден: Брилл, ISBN 9789004185036.
  • Вальравно, Boudewijn (2001), "Парламент Историй: Новый Религии, Коллективная Историография и нация", Корееведение , 25 (2): 157-178, DOI : 10,1353 / ks.2001.0024.
  • Уэллс, Кеннет М. (2001), "The Nation, мир и Растворение Shin'ganhoe: националистическая историография в Южной Корее", Корееведение , 25 (2): 179-206, DOI : 10.1353 / кс. 2001.0025.

Дальнейшее чтение [ править ]

  • Ч'Оэ, Юнг-хо (1976). «История в Северной Корее: ее роль и характеристики». Журнал исследований Востока и Запада . 5 (1): 3–16. DOI : 10.1080 / 12265087609432816 .
  • Эм, Генри H (1993). « „ Преодоление“Отдел Кореи: Рассказ стратегия в недавней Южной Корее историографии». Должности: Критика культур Восточной Азии . 1 (2): 450–485. DOI : 10.1215 / 10679847-1-2-450 .
  • Эм, Генри H (1998). «Демократия и объединение Кореи с пост-националистической точки зрения». Асеа Йонгу . 41 (2): 43–74.
  • Эм, Генри H (1999). «Национализм, постнационализм и Шин Чаэ-хо». Корейский журнал . 39 (2): 283–317.
  • Эм, Генри H (2001). «Между колониализмом и национализмом: власть и субъективность в Корее, 1931–1950». Журнал Международного института . 9 : 1.
  • Эм, Генри Х. (2009). Суверенитет и современная корейская историография . Дарем, Северная Каролина: издательство Duke University Press.
  • Hur, Намлин (1998). «Коллективная память, историки и построение национальной идентичности корейцев через японцев». Обзор корееведения . 1 : 5–25.
  • Джи, Сугол (2002). «Дискурс нации и современность, отраженный в корейских учебниках истории». Международный журнал корейской истории . 3 : 255–293.
  • Джу, Бодон (2003). «Последние тенденции и перспективы в изучении древней корейской истории». Международный журнал корейской истории . 4 : 1–45.
  • Мин, Бенджамин Х. «Японский колониализм и его влияние на корейский национализм». Азиатский форум . 2 (1): 54–61.
  • Но, Тэ Дон (1997). «Теории о периоде становления корейского народа». Корейский журнал . 37 (4): 118–133.
  • Нет, Тэ Дон. (2004). «Теории периода становления корейского минджока». В Корейской национальной комиссии по делам ЮНЕСКО, изд. История Кореи: открытие ее характеристик и развития . Элизабет, Нью-Джерси: Холлим.
  • Пай, Хён Иль. (1999). «Колониальные истоки собранного прошлого Кореи». В Хён Ил Пай и Тимоти Р. Тангерлини, редакторах, Национализм и построение корейской идентичности . Беркли: Центр корееведения, Институт восточноазиатских исследований, Калифорнийский университет.
  • Пай, Хён Ир и Тимоти Р. Тангерлини (редакторы) (1998). Национализм и построение корейской идентичности . Институт восточноазиатских исследований Калифорнийского университета.
  • Пак, Чан-Сын (1999). «Следует ли корейским историкам отказаться от национализма?». Корейский журнал . 39 (2): 318–342.
  • Парк Хьюн Ok (Winter 2000), "Корейская Маньчжурия: Расовый Политик территориального осмоса", Южная Атлантика Ежеквартально , 99 (1): 193-215, DOI : 10,1215 / 00382876-99-1-193
  • Робинсон, Майкл (1996). «Повествовательная политика, национализм и история Кореи». Документы Британской ассоциации корееведов . 6 : 26–40.
  • Робинсон, Майкл. (2008) «Повествовательная политика, национализм и история Кореи». В Susan Pares, ed. Корея: прошлое и настоящее: избранные статьи Британской ассоциации корееведческих исследований Серия статей BAKS, 1991–2005 гг. , Том 1. Кент, Англия: Global Oriental, 2008.
  • Рянг, Key S (1987). «Син Чаэ Хо (1880–1936) и современная корейская историография». Журнал современного корееведения . 3 : 1–10.
  • Рян, Соня (1990). «Историки-судьи корейского национализма». Этнические и расовые исследования . 13 (4): 503–26. DOI : 10.1080 / 01419870.1990.9993687 .
  • Шмид, Андре. (2000). «Децентрализация« Среднего царства »: проблема Китая в корейской националистической мысли, 1895–1910». В Тимоти Брук и Андре Шмид, ред., Работа нации: азиатские элиты и национальная идентичность . Анн-Арбор, Мичиган: Издательство Мичиганского университета, 2000.
  • Со, Чонмин (2008). «Политика историографии в Китае: контекстуализация противоречия Когурё». Азиатская перспектива . 32 (3): 39–58.
  • Шин, Ги-Ук. (2006). Этнический национализм в Корее: генеалогия, политика и наследие . Стэнфорд: Издательство Стэнфордского университета.
  • Шин, Ги-Ук и Майкл Робинсон (редакторы) (2001). Колониальная современность в Корее . Кембридж, Массачусетс: Центр Восточной Азии Гарвардского университета, распространяется издательством Гарвардского университета.
  • Шульц, Эдвард Дж (2006). «Как англоязычная стипендия смотрит на Когурё». Журнал внутренних и восточноазиатских исследований . 3 (1): 79–94.
  • Уэллс, Кеннет М. (1995). «Культурное строительство корейской истории». В Кеннет М. Уэллс, изд. Движение Минджунг в Южной Корее: культура и политика инакомыслия . Гонолулу: Гавайский университет Press.
  • Сюй, Стелла Инцзи. (2007). «Эта славная древняя история нашей нации: оспариваемые перечитывания« Кореи »в ранних китайских исторических записях и их наследие в формировании корейцев». Кандидат наук. диссертация на кафедре восточноазиатских языков и культуры Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе .
  • Ё, Хокю (2006). «Северо-восточный проект Китая и тенденции в изучении истории Когурё». Международный журнал корейской истории . 10 : 121–54.